Заметки о любви

Он качает головой, но на его щеке появляется ямочка, и Мэй уверена, что разговор его очень забавляет.

– И что это была за история? Мы с Альфи в детстве часто попадали в неприятности.

– Про то, как вы сбежали в Лондон.

– Точно, было, – складывая руки на груди, вспоминает Хьюго. – Это была идея Альфи.

Мэй ждет, когда он рассмеется, но его лицо вдруг мрачнеет.

– Что такое?

Хьюго вздыхает:

– Они звонили мне. Пока ты записывала интервью. Альфи рассказал остальным, что я писал ректору, и они хотели пойти завтра к ректору и просить за меня. Даже Джордж.

– Ух ты! – Мэй улыбается. – Круто.

– Я попросил их не делать этого.

Она кивает:

– Я так и поняла.

– Не хочу, чтобы они рисковали собственными грантами, – потерев глаза, говорит Хьюго. – И если честно, они не должны воевать за меня. Больше нет.

– Согласна, – внимательно глядя на него, отвечает Мэй. – Поэтому я считаю, что ты должен бороться сам.

– Письмо ничего не изменит, – нетерпеливо говорит он, давая понять, что больше не хочет спорить с ней. – Знаю, ты считаешь, что это похмелье, но ты ошибаешься. По правде говоря, это было именно опьянение. А теперь я протрезвел.

– Да, но…

– Ничего не выйдет. – Хьюго резко поднимается, и Мэй остается в кресле одна. – Я не говорил со своими родителями, ничего не обдумывал как следует, даже не проверял свой банковский счет! Ректор теперь считает, что я просто не хочу учиться, сам я переживаю, что Альфи и остальные всё равно пойдут в университет и потеряют свои гранты. А на самом деле все это просто…

– Хьюго.

Он поджимает губы и старается не встречаться с ней взглядом.

– Это была глупая идея.

– Иногда полезно совершать глупости, – думая о бабуле и улыбаясь, говорит Мэй. Но ей не удается переубедить Хьюго. – И что… в итоге ты просто вернешься домой?

– Да, – отвечает он, усаживаясь в кресло напротив. – Я просто вернусь домой.

Они смотрят друг на друга, оба недовольные. Между ними повисает напряженное молчание, которое Хьюго в конце концов прерывает, показав на камеру.

– Мы немного увлеклись и отошли от темы интервью, не думаешь? – спрашивает он, стараясь разрядить атмосферу. Но Мэй молчит, и Хьюго, наклоняясь, принимается барабанить пальцами по столу. – Могу я задать тебе вопрос на менее острую тему?

– Например?

– Ну, не знаю. – Он улыбается. – Сколько у тебя было парней?

Мэй сердито смотрит на него.

– А что? Как помощник режиссера, я должен следить, чтобы интервью получилось всесторонним.

– А разве это не я беру у тебя интервью?

– Ты мне правда не скажешь?

– Если честно, тут и рассказывать особо не о чем. Этим летом я встречалась кое с кем, но между нами не было ничего серьезного. Это совсем не было похоже на…

Она смущенно умолкает. Но лицо Хьюго мгновенно освещает улыбка, и Мэй не может не улыбнуться в ответ.

– До этого была еще парочка, – продолжает она, думая лишь о блеске его глаз. – Но никто из них ничего для меня не значил. Ну, на какое-то время, наверное, все-таки значили. Но сейчас точно нет. Это было просто развлечение.

Хьюго поднимает брови.

– А это?

– А это далеко не развлечение. – Она хотела пошутить, но, увидев взгляд раненого у Хьюго, поняла, что сказала.

Какие тут развлечения, когда скоро все закончится.

Хьюго

Вчера было слишком темно, чтобы записывать интервью. Пока они с Мэй разговаривали, солнце опустилось за горы, и квадратное окно их купе стало темно-фиолетовым.

– Если бы только у меня с собой был подходящий свет! – бормотала Мэй, стараясь найти хороший ракурс. Но вскоре она сдалась, и пару часов, оставшихся до наступления ночи – пока поезд вез их через бесплодные земли Юты, – они смотрели на телефоне Мэй один итальянский фильм, «Новый кинотеатр “Парадизо”», лежа вместе на нижней полке.

– Он грустный или веселый? – спросил Хьюго, пока они устраивались.

– И то и другое, – ответила Мэй и была права.

Во время сцены с поцелуем он посмотрел на нее и увидел, что она плачет.

– Ты в порядке? – спросил Хьюго, и Мэй кивнула.

– Это любимая часть моей бабушки.

– Моя тоже, – сказал он, прижал ее к себе еще крепче, и они уснули.

Но теперь утро, самое время. Хьюго и Мэй уже позавтракали, а их кровати сложены – сегодня они пользуются этим чудом технического прогресса в последний раз. Поезд приближается к верхней границе штата Невада. За окном все сплошь яркого, грязно-оранжевого цвета, какого Хьюго не видел ни разу в жизни, но то тут, то там из пыли торчит какая-нибудь остроконечная гора. Солнце еще не достигло зенита, и свет, по словам Мэй, сейчас идеальный.

– Погоди минутку, – говорит она, и Хьюго откидывается на спинку сиденья, наблюдая за тем, как она работает. Он не может перестать думать о том, как это здорово – отвечать на ее вопросы. Но скоро его ждут и другие интервью, не такие радостные: Хьюго будет сидеть перед репортерами разного калибра, начиная от местной студенческой газеты и заканчивая «Сандэй таймс», и скармливать упрощенную версию самого себя, благодарного за грант на обучение и с нетерпением ожидающего всего того, что ждет его самого и его братьев и сестер впереди.

И все это даже не будет ложью, потому что он на самом деле так себя чувствует.