Заметки по пастырскому богословию

Священник, живущий по настоящему духовной жизнью, почти постоянно носит в себе как бы преисполняющий его груз духовного ведения, некое внутреннее слово, сказать которое людям он очень хотел бы. Поэтому он с должным рассуждением готов использовать любые обстоятельства, позволяющие ему поделиться с людьми богатством своего сердца и сознания. Однако, православный пастырь знает, что церковная проповедь есть нечто неизмеримо более серьезное и ответственное, чем частная беседа, возникающая как правило непринужденно. И хотя даже в такой беседе священник - все равно проповедник и следит за своими словами, в душе призывая помощь Божию, и не преуменьшает значение частных бесед с людьми, проповедь в храме для него нечто совершенно особое, такое, пред чем трепещут даже самые опытные проповедники.

Объясняется это тем, что проповедь с амвона - это слово к Церкви. Здесь как бы устами священника Господь поучает Церковь Свою.

При таком восприятии проповеди становится понятным и то благоговение, с которым относятся к ней в Православии. Всякая надуманность, вычурность, нарочитая игра умом и понятиями, театральность и т.п. чужды духу Православия. Однако, это не означает, что православная проповедь стремится к безжизненности, сухости или имеет какие-то жесткие шаблоны.

Духовный пастырь чувствует себя на амвоне совершенно свободно, хотя при этом он предельно сосредоточен и внимате­лен. В зависимости от конкретных обстоятельств, настроения и состояния себя самого и своих прихожан, духовной атмосферы данного праздника или события, от смысла и содержания проповеди, а наипаче - от побуждающего действия Божией благодати, проповедь может приобретать разные формы, носить разный характер. Слово с амвона бывает спокойным повествованием, рассказом, вдохновенным призывом, беседой пастыря с приходом, торжественным славословием Богу или празднику, строгим обличением зла или похвалой добру и правде. При этом в одной и той же проповеди могут быть несколько видов обращения пастыря к народу. Например, начинаясь спокойным рассказом, проповедь может перейти в задушевную беседу о сокровенном смысле рассказанного, затем - в возвышенное славословие Божией премудрости и любви, затем - в гневное обличение зла, затем - в похвалу добродетели, и, наконец, - в могучий призыв к обновлению жизни, к примирению с Богом.

Можно заранее подготовить содержание проповеди, но планировать заранее ее настроение и его переходы опасно. Лучше предоставить Божией благодати определять настроение в самом ходе произнесения проповеди.

Вся совокупность мер, направленных к тому, чтобы «дать место» благодати Святого Духа в проповеди священника, составляет первую заботу проповедника. Вторая задача, в случае если проповедь получилась удачной, духоносной, состоит в том, чтобы, во-первых, не приписать себе

и своим достоинствам этот успех, а во-вторых, в том, чтобы никогда не стремиться повторить то, что было. Бог свободен. Он может и в следующий раз подать благодать Свою, но действие ее будет уже иным, не таким, как в прошлый раз. Всякая искусственность, попытка воспроизвести прошлый опыт губительно скажется на проповеди.

Основным средством к избежанию всевозможных уклонений в деле проповеди служит ясное понимание цели проповеди. При всем многообразии содержания, характера и манеры произнесения цель православных проповедей всегда одна - возвести верующих на некую новую ступень Богопознания и Богообщения, передать людям новые существенные знания и опыт науки о восхождении к Богу.

В связи с этим, какими бы книгами ни пользовался священник при подготовке к проповеди, на каких бы авторитетах ни основывал свое слово народу, оно всегда будет в значительной мере передачей людям его личного опыта Богопознания и Богообщения. Этот внутренний опыт обуславливает и самый подход священника к теме его проповеди, и ту духовную точку зрения, с которой он рассматривает вещи, то есть характер его личного восприятия предметов и явлений. Все это определяет и направление богословских интересов и вкусов священника, и самый подбор тех авторитетных высказываний по данному вопросу, которыми пастырь намерен воспользоваться. Механический набор цитат из священных текстов и духовных сочинений не приносит успеха проповеди, только загромождает ее. Добросовестный пастырь может говорить лишь о том, что так или иначе духовно пережито и понято им самим.