Замок Отранто и другие истории

Влюбленных похоронили вместе, у самого подножия падающей башни. Быть может, пизанцы раскаялись, а может, наоборот, решили так поглумиться. Какой-то неизвестный доброжелатель украсил их надгробие мраморной плитой с надписью «Борджиано и Маддалена» — единственным напоминанием о той печальной истории. В начале прошлого столетия надпись едва можно было разобрать: могила почти полностью покрылась землей и буйно разросшимися дикими цветами. Теперь же ее и вовсе не разглядеть.

Так исчезло последнее свидетельство той злополучной любви.

Иероглифические сказки

«Шах Бахам не понимал толком ничего, кроме вещей абсурдных и совершенно неправдоподобных».

Клод Кребийон, «Софа», стр. 5

Предисловие

Я отдаю себе отчет в том, что важность затронутых тем, вескость умозаключений и глубочайшая ученость, коими наполнены страницы сего бесценного дара человечеству, могут кому-то прийтись не по вкусу, и посему я просто обязан принести извинения за публикацию столь серьезного труда в столь несерьезное время, когда публика заглатывает лишь текущую политику, сатиру на известные личности и легкомысленные романы. Единственно, ради чего я готов претерпеть подобную критику, — это надежда, что мой труд дойдет до потомков. Пусть меня осудят современники, зато через сотню-другую лет, когда знания и мудрость по праву завладеют умами человечества и люди станут читать исключительно ради тренировки и совершенствования разума, я не сомневаюсь, что к моим сочинениям отнесутся с должным почтением. Издав сто тысяч экземпляров, можно будет надеяться, что какие-то из них не настигнет плачевная участь нынешней нравственной литературы, и этот бриллиант засияет во всей его первозданной красе. Я очень торопился передать сочинение в печать, поскольку предвижу, что искусство книгопечатания совсем скоро канет в Лету наряду с другими полезными изобретениями, хорошо известными в древности, такими как: растворение камня в горячем уксусе, обучение слонов танцам на провисшем канате, изготовление ковкого стекла, сочинение эпических поэм, которые еще читают по прошествии месяца после их издания, и секрет, последним хранителем коего был Магомет.

Несмотря на все мое радение за добротную литературу и дух универсального гражданства (ибо сей шедевр предназначен для всех народов без исключения), на моем пути возникли определенные трудности, которые мешают мне явить сие великое благодеяние миру целиком и сразу. Я вынужден выдавать его небольшими порциями, отчего уповаю на молитвы всех добрейших и мудрейших, дабы продлили мне жизнь и я успел-таки опубликовать весь труд полностью, ибо нет другого человека, способного настолько же безупречно справиться с подобной задачей, по причинам, кои я не стану перечислять здесь из скромности. Вместе с тем, поскольку в обязанности издателя входит ознакомление мира со всеми подробностями о нем самом и представляемом им авторе, я считаю себя вправе упомянуть о причинах, побуждающих меня публиковать сей труд по частям.

Как правило, такая рассрочка объясняется желанием продать книгу подороже с наименьшими неудобствами для покупателей. Предполагается, что большинству людей легче отдать двадцать шиллингов, платя по шесть пенсов каждые две недели, чем расстаться с десятью шиллингами зараз. Однако при всей моей заботе об интересах общественности я вынужден признать, что в данном случае мотивы — сугубо личного характера. Учитывая мои скромные обстоятельства, едва ли достаточные для достойного содержания джентльмена моих знаний и способностей, я не могу позволить себе напечатать разом сто тысяч экземпляров двухтомника такого объема — а «Иероглифические сказки», когда я доведу их до совершенства, обещают стать очень объемными. Кроме того, будучи астматиком и нуждаясь в постоянном притоке свежего воздуха, я занимаю самый верхний этаж дома в переулке недалеко от Сент-Мэри Экс, где проживает довольно много достойнейшей публики и где мне удалось получить отдельную комнату лишь благодаря особому ко мне расположению. Так вот, комната эта ни за что не вместит весь тираж, а я намереваюсь продавать книги лично и, по примеру других великих людей, собственноручно подписывать каждый экземпляр.

Как бы мне ни хотелось познакомить мир с еще большим количеством подробностей о себе, я из соображений личного характера воздержусь от удовлетворения дальнейшего читательского любопытства. При этом позабочусь о том, чтобы оставить подробный отчет о себе в какой-нибудь публичной библиотеке, дабы не обрекать будущих издателей и критиков сего труда на блуждания и поиски в кромешной тьме. Пока же, в качестве компенсации, я покорно прошу читателя удовольствоваться рассказом об авторе, чей труд я издаю.