Замок скрестившихся судеб

— Да, да, это я, а эти часто расположенные Посохи — тот лес, где я была воспитана отцом, который, уже не ожидая ничего хорошего от мирской жизни, стал жить Отшельником в этих лесах, чтоб оградить меня от скверного влияния человеческого общества. Я развила в себе большую Силу, играя с кабанами и волками, и узнала, что жизнь в лесу, где постоянно происходит терзание и поглощение животных и растений, регулируется следующим законом: сила, которая не может вовремя остановиться, будь то кондор, человек или бизон, и опустошает все вокруг, сама себя погубит и станет пищей для муравьев и мух…

Закон сей, хорошо усвоенный охотниками древности, но в наши дни не памятный уж никому, отображается в том сдержанном, но непреклонном жесте, коим прекрасная укротительница раздвигает кончиками пальцев львиные челюсти. Выросши среди зверья, людей она дичилась. Услышав стук копьгг и увидав, что по лесным тропинкам движется красивый Рыцарь, она следит за ним из-за кустов, потом пускается, робея, наутек и дальше следует за ним перебежками, стараясь не терять его из виду. И вот он снова перед ней — Подвешенный за ноги к ветке встречным разбойником, очистившим ему карманы до последнего гроша. Лесная дева без раздумий набрасывается на бандита, потрясая дубиной; как валежник трещат кости, сухожилия, суставы и хрящи. Здесь следует предположить, что молодица сняла красавца с ветки и привела его в себя, как делают львы, облизывая его лицо. Из фляги, что висела на ее плече, налила она Две Чаши питья, рецепт которого известен ей одной, — что-то вроде смеси кислого козьего молока с перебродившим соком можжевельника. Рыцарь представился:

— Я наследный принц Империи, единственный сын Его Величества. Ты спасла меня. Скажи, как вознаградить тебя.

Она же:

— Поиграй со мной немного. — И исчезла за земляничными деревьями.

Питье то было сильным приворотным зельем. Рыцарь кинулся за ней вдогонку. Тут рассказчица хотела лишь на миг явить нам и тотчас же спрятать Аркан Мир, точно застенчивый намек: «…играя с ним, я вскоре перестала быть ребенком…» — но рисунок откровенно показывает, как красавчику открылась нагота девицы, преобразившейся в любовном танце, и как с каждым оборотом обнаруживал он в ней очередное достоинство: сильна, как львица, горделива, как орлица, нежна, как ангел, воплощение материнства, как корова…

Влюбленность принца подтверждает следующая карта — Любовь, которая и предостерегает от недоразумения: оказалось, молодой человек женат и законная супруга не желает отпускать его.

— В лесу законные узы не играют большой роли. Останься здесь со мной, забудь про двор, его интриги и придворный этикет, — наверное, такое предложение сделала ему девица, не подумавши, что принц, возможно, — человек принципиальный.

— Расторгнуть первый брак мой может только Папа. Дожидайся меня здесь. Я к нему съезжу, улажу это дело и вернусь. — И, оставив молодице скромное вознаграждение (Три Динария), он садится в

Колесницу и уезжает, даже не оглядываясь.

После того, как Звездами на небе был отмерен должный путь, застигли брошенную родовые схватки. Добралась она до берега реки. Лесные звери разрешаются от бремени без посторонней помощи, она перенимала их повадки. И вот, когда настало время, произвела на свет Солнца близнецов — двух крепышей, которые тотчас же встали на ноги.

— Чтобы добиться Правосудия, я вместе с малышами приду прямо к Императору

, и он признает меня истинной супругой своего наследника и матерью своих потомков, — с таким намерением отправляется она в столицу.

Идет, идет, а лесу нет конца. Встречает человека, удирающего, как Безумный, от волков.

— Куда идешь, несчастная? Ни города нет больше, ни империи! Дороги больше не ведут из ниоткуда в никуда! Гляди!

Асфальт и тротуары города покрыты желтой чахлою травой, с дюн раздается вой шакалов, распахнутые окна освещаемых Луной покинутых домов похожи на глазницы, из подземелий и подвалов выползают крысы, скорпионы.

Город тем не менее не мертв: по-прежнему вибрируют, гудя, машины, моторы и турбины Колеса зубцами зацепляют зубцы других колес, по рельсам движутся вагоны, а по проводам — сигналы, хоть не видать ни одного живого человека, который что-нибудь передавал бы или принимал, грузил или, напротив, разгружал. Машины, знавшие уже давно, что могут обойтись и без людей, в конце концов избавились от них, и дикие животные после долгого изгнания вновь занимают отнятые некогда у леса земли: лисы и куницы расстилают свои пушистые хвосты на пультах управления, покрытых манометрами, ручками, шкалами, диаграммами; барсуки и сони нежатся на магнитометрах и аккумуляторах. Был человек необходим, стал ни к чему. Теперь, чтоб мир мог получать сведения о самом себе и наслаждаться собой, довольно вычислительных устройств и бабочек.