Заморский тайник

Внимательно выслушав Леонтия Кузьмича, Прилепский вызвал по телефону следственную бригаду. В ожидании следователя и эксперта-криминалиста он решил еще раз осмотреть место происшествия – не торопясь, вдумчиво, обращая внимание на каждую мелочь.

Но несмотря на все старания, ничего интересного он не нашел. Впрочем, это было и не удивительно. Перед тем как обнаружить пропажу иконы, профессор запустил в галерею целую ораву гостей. Какие уж тут следы? Если они и были, то ценители прекрасного все затоптали, смели и залапали. Теперь, пожалуй, и нужных отпечатков пальцев не найдешь – даже если воры невзначай их и оставили. Отпечатки, конечно, будут, но все это следы, оставленные ценителями. Такая вот беда…

Если рассуждать отвлеченно, воры вполне могли быть и среди этих самых ценителей. Услышал кто-то каким-то образом о бесценном сокровище профессора Матвеева, польстился, забрался в галерею и украл это сокровище. Почему бы и нет? Коллекционеры – они бывают всякие, и Прилепский это прекрасно знал. Иной коллекционер пойдет на самое изуверское преступление, убьет, собственную душу заложит – лишь бы стать обладателем какого-нибудь раритета! А в данном случае и риска-то почти никакого. Пришел, отпер отмычкой замок, поднялся на второй этаж, разыскал там икону, снял ее со стены, сунул в какой-нибудь мешок и тем же ходом обратно. Так что все могло быть.

Но пока, как водится, были сплошные вопросы и никаких ответов. Впрочем, были и ответы. Была вполне понятная Прилепскому картина преступления. Конечно, в ней имелось множество невыясненных моментов, но все же, все же…

Итак. Каким-то дивом дивным профессор-историк Матвеев Леонтий Кузьмич стал обладателем уникального артефакта. Предположим, он не врет – все на самом деле было именно так, как он Прилепскому и рассказал. Точно, он не врет, потому что его рассказ довольно-таки бесхитростен и его легко перепроверить. Рабочие все и расскажут… Словом, бывают в этой жизни чудеса, и неожиданно возникшая из небытия икона с Иоанном Лествичником как раз и есть такое чудо. Допустим. Примем это как данность, не вдаваясь ни в какие необъяснимые нюансы.

Далее все понятно тем более. Профессор, при его опыте и знании предмета, очень скоро определил, какое диво дивное оказалось в его руках. И, конечно, решил оставить это диво у себя – как оно и полагается истинному коллекционеру. При всем при этом он формально не нарушал никаких законов – ведь и в самом деле, он подобрал икону в буквальном смысле на свалке. Не подобрал бы, она бы пропала, и теперь уже навсегда. Так что в каком-то смысле профессор Матвеев совершил великий поступок – спас шедевр. Ну, а то, что он этот шедевр решил оставить у себя, – так что же? Ну, решил, ну, оставил… Опять же в формальном смысле он никакого закона не нарушил. Все прочее – сложные моральные нюансы, и размышлять на эту тему сыщику Егору Прилепскому сейчас не хотелось. Не до абстрактных размышлений ему сейчас было. Сейчас ему нужно было отыскать украденную икону.

Вот только с чего начинать поиски? Впрочем, и тут у Прилепского имелись свои соображения, причем соображения логичные и обоснованные. Начинать нужно было с допроса сторожа Федора Кузнецова. А поскольку сторож загадочно исчез незадолго до пропажи иконы, то для начала нужно было его отыскать. В принципе это было не так и сложно. Судя по всему, этот Федор Кузнецов находился в Москве длительное время – даже рекомендательные письма от прежних своих работодателей он предоставлял новым работодателям. А если так, то кто-то что-то о нем обязательно знает. Один – одно, другой – другое. А в итоге обязательно получится цельная картина: и то, кто он на самом деле таков, этот Федор Кузнецов, и где его искать.

Найти же его нужно было непременно. Потому что уж слишком странно он себя повел. Неожиданно исчезнуть накануне кражи – это всегда подозрительно. Случайных совпадений здесь почти не бывает – это Егор Прилепский прекрасно знал из своего опыта сыщика. Значит, скорее всего, его неожиданный уход с пригретого и хлебного места как-то связан с пропажей иконы. Косвенно или напрямую – это станет известно, когда сторож будет найден и допрошен. Да, профессор Матвеев утверждает, что сторож ничего не знал об иконе и вообще ничем таким он не интересовался. Так ли это на самом деле? Или это только предположение? По всему выходило, что предположение. Откуда профессор мог знать, чем интересуется сторож? Он с ним ни разу основательно и не разговаривал. Так, все больше урывками и на ходу… Разве можно что-то знать о человеке наверняка, если общаешься с ним урывками? Нет, конечно.

Были и другие лица, которых можно было считать подозреваемыми – причем вполне обоснованно. Коллекционеры, эксперты и прочие любители и ценители прекрасного. О, Прилепский прекрасно изучил их нравы! Иной ценитель сам себя не пожалеет – лишь бы раздобыть для своей коллекции какую-нибудь редкость!..