Замуж? Не пойду!

Вот и сейчас расстроенная Фокси нашла спасение в тетушкиных объятиях. Оказалось, что в их семье издревна от матери к дочери передается амулет, подаренный им богиней Никтией, которая, влюбившись в простого смертного и отказавшись от брака с богом, была изгнана отцом с парящего острова Вальхра. Никтия с Дарелвусом нашли приют в доме далекой прабабки Фокси и по одной из версий стали родоначальниками новой ветви рода, к которой девушка и относится. Как бы то ни было, но годы прошли, а амулет, позволяющий девушке принять образ парня, остался. Был у амулета и один существенный недостаток – иллюзия была неизменной.

Прозвенел гудок, командуя отбой и прерывая наш, грозящий затянуться на всю ночь, разговор.

Утро наступило неожиданно рано и опять под пугающий вой сирены. Приняла быстро душ, вспоминая вчерашний разговор с Фокси, и ругаясь на то, что не могла предусмотреть такой мелочи. Даже не подумала о заковырке в этом вопросе. Хотя, казалось бы, стоило. В нашем мире у меня возникла бы та же проблема.

Папа растил меня бойцом и маленькой принцессой одновременно. Тренировки, соревнования и красивые платья – все это наполняло мою жизнь с первых дней. И пусть я не всегда с этим мирились, и иногда откровенно протестовала, не понимая, зачем мне, так мечтающей быть похожей на отца, все эти рюши и реверансы, но стоило папе сказать: «Ты же моя принцесса!» и я таяла и с упоением штудировала абсолютно не нужный, как мне казалось учебник. Может, это и привело к тому, что я упустила вот эту самую сторону своего развития, ограничившись учебником анатомии, уроками сексуального воспитания, которые у нас велись от случая к случаю, и одним единственным фильмом для взрослых – необходимым атрибутом лагерной пижамной вечеринки. Только вместо того, чтобы уставиться на происходящее на экране, я следила за лицами товарищей по несчастью, так и не сумев понять, что интересного в «этом» они находят…

Включила холодную воду, отгоняя воспоминания и озадачиваясь вопросом той самой болтающейся между ног парней деталью.

Несколько минут напряженно вспоминала картинки, пытаясь воспроизвести хоть что-то похожее. Только сейчас поняла свое маленькое упущение, если не считать виденных в музеях статуй и учебника по анатомии, все остальные картинки не относились к спокойному состоянию этого самого органа, а парни тогда откровенно ржали над размером этого самого у Давида и Аполлона. Всплывшая в памяти картинка фильма, была отметена как несостоятельная – воспроизведи я это самое в таком виде и меня точно неправильно поймут.

На пятнадцатой попытке создать иллюзию нужного размера и формы я сдалась и махнула рукой, решив, что раз парни достоинством постоянно меряются, то больше лучше, чем меньше. Правда, теперь от этого немыслимого безобразия, выпирающего из штанов, страдало мое чувство прекрасного, напоминая балерунов в трико, что так впечатливших меня в детстве. Да, и ходить было неудобно, но это так… мелочи.

Не знаю, как работает эта иллюзия, но чувство было такое, будто этот отросток сформировался из моей плоти и крови, а не был простым обманным изображением. Всю тренировку я ловила себя на желании почесать неудобный, мешающий бегать, орган. Тонкую кожу натирала неожиданно жесткая ткань, вызывая болезненные ощущения, а ходить приходилось, буквально, выставив вперед яйца. Н-да, нелегка и неказиста жизнь простого мужика…

К концу тренировки все мои мысли были только об этом самом, неожиданно оказавшимся таким проблемным, отростке. Я даже поняла, почему мужчины ходят растопырив ноги и только в крайних случаях бьют друг друга по яйцам – это реально больно. Весь спектр ощущений смогла познать, упав на бревно и вскользь задев это самое. Чуть не завыла от вспышки фантомной боли, но вовремя напомнила, что как бы то ни было, а нервных окончаний я там себе не сооружала и больно мне быть не должно. Не должно, я сказала!

Холодный душ несколько отрезвил, но голова настолько озаботилась состраданием к бедным парням, что я даже любопытства к их обнаженным фигурам не проявила.

Выйдя из кабинки, столкнулась с кем-то в дверях.

– Смотри куда прешь, – фыркнул незнакомец, удерживая меня двумя сильными руками.

Глаза быстро пробежали по мускулистому телу, отыскали больше всего тревожащий меня объект изучения.

– Надо же маленький, как …, – пробормотала мысленно, понимая, что свой воображаемый атрибут я изрядно преувеличила. И с оглушающей неловкостью услышала свой бас и громкий насмешливый хохот по сторонам. – Упс, прости, задумался, – подняла глаза, сталкиваясь взглядом с уже знакомым переростком, не дававшим проходу Фокси в столовой, и готовым разорвать меня на кусочки: – А… это ты. Не ожидал, не ожидал, – сокрушенно покачала головой. – Это так трагично…, – добавила проникновенно и сочувственно, не успев вовремя прикусить, решивший поупражняться в словесных дуэлях, язык, – что мы постоянно сталкиваемся.