Замужем за облаком. Полное собрание рассказов

Итак, Этрих впервые был в Варшаве, прилетев сюда по делам. Варшава ему понравилась, как и в целом Польша. Ему также нравились энергия и энтузиазм поляков, готовых усердно трудиться, когда они в этом заинтересованы. Но больше всего ему понравились польские женщины. Они были на редкость хороши собой, а Винсент Этрих всегда чувствовал себя счастливым в присутствии красивых женщин.

Впрочем, забудьте это. Забудьте все, кроме момента, когда он стоял на перекрестке рядом с отелем, ожидая зеленого сигнала светофора, и случайно увидел ее – ЕЕ – в окне проезжающего трамвая. На пару секунд их глаза встретились, и вагон проследовал дальше. Я не буду тратить время на описание ее внешности, ибо вы и сами все понимаете. Она была подобна огромной волне, одним махом накрывшей Этриха, как только это лицо запечатлелось в его сознании. По счастью, он тогда был без спутницы. Попробуйте представить себя на месте дамы, когда ваш кавалер, элегантный мужчина средних лет, вдруг ни с того ни с сего берет резкий старт и убегает вдаль по трамвайным путям. По-прежнему в отличной форме, внешне привлекательный и жадный до удовольствий, Этрих незадолго до того в разговоре с одной женщиной определил разницу между молодыми любовниками и собой как выбор между четырехчасовым кувырканием в постели и увлекательной четырехчасовой беседой после секса.

Когда ее трамвай подъехал к следующей остановке, Этрих (дважды чуть не угодивший под колеса машин) мчался уже на последнем дыхании. Но цель была близка – трамвай с лязгом и скрежетом остановился. Еще один рывок, и Этрих его настигнет.

В этой спешке у него даже и мысли не возникло: а что он будет делать, когда окажется в вагоне? Или: что произойдет, когда он приблизится к женщине и та с подозрением взглянет на запыхавшегося потного мужчину, вдруг над ней нависшего?

«А ведь я совсем не говорю по-польски, – мог бы подумать он. – Большинство местных жителей не владеют английским – и она, вполне вероятно, тоже. Как я смогу объяснить, не зная языка, что искал ее всю свою жизнь, но понял это лишь пять минут назад? Как я скажу ей все, если не могу сказать ничего? Лицо при всем богатстве мимики – неважнецкий лингвист. Ну сколько слов можно передать улыбкой? Да, бывают улыбки приветливые и неприветливые, приглашающие и отвергающие. Но как поступить, если для объяснения тебе нужен всеохватный язык небесных сфер, а у тебя есть только глаза и руки?»

Однако времени на эти размышления не было. Двери открылись. Несколько пассажиров вышли на этой остановке, другие поднимались в вагон. Шагнув на ступеньку, он вдруг сообразил, что не имеет билета. Нет билета, нет языка общения, нет ни малейшего понятия, что делать дальше. Но такая женщина стоит любых конфузов и неловкостей. Просто подойди к ней и уповай на милость богов. Подойди к ней и…

Он подошел к ней, и язык его распух во рту до размеров тыквы. Руки плотно прижались к бокам. Она глядела в окно трамвая. Этриху показалось, что прошла сотня лет, прежде чем это дивное лицо повернулось в его сторону.

– Простите-но-мне-необходимо-с-вами-поговорить! – Он сделал типичную ошибку американцев за рубежом, почему-то считающих, что, если говорить по-английски очень громко и отчетливо, их непременно поймет любой иностранец. Но, заглянув в ее глаза, он убедился в обратном. Прекраснейшие, глубиной десять миль глаза были холодны и бесстрастны, как у ящерицы. Никакого интереса к незнакомцу – ни проблеска, ни единого шанса.

Тогда он попытал счастья на плохом, но опять же громогласном немецком:

– Ich habe sie gesehen am strassenbahn hier…

[20]

Взгляд ее сделался еще холоднее. Женщина его мечты смотрела на Этриха, как смотрят на пятно, испортившее совсем новое платье. Он лихорадочно соображал, как поступить, что сказать, – а что-нибудь сделать было просто необходимо. Но, как назло, ничего не приходило в голову. Отчаявшись, он уже начал разворачиваться для позорного отступления, когда она заговорила – на безупречном британском английском, голосом, какой ни один мужчина не сможет забыть никогда.

– Почему ты преследуешь меня, Винсент? Все кончено. Я чуть рассудка не лишилась после наших с тобой разговоров на эту тему. Ты сделал свой выбор, и я с ним смирилась. Так отпусти меня теперь! Не завершай все на такой ноте. – В ее улыбке было столько печали и нежности, что он едва смог это вынести.

– Мы… э-э… мы с вами знакомы? – произнес он, растерянно моргая.

Она нахмурилась:

– Да, представь, мы с тобой знакомы! Как-никак три года прожили вместе, хоть и урывками!

Этрих был женат и жил в Сиэтле. Двадцать лет с одной женщиной, трое детей, собака. Он никогда не жил с кем-либо другим.

– Как… как вас зовут?

А вот это ей уже совсем не понравилось. Лицо ее напряглось, как сжатый кулак. Глаза сузились до щелочек. Когда она заговорила снова, голос ее был полон обиды и гнева: