Замужем за облаком. Полное собрание рассказов

– Очень остроумно, Винсент! Я, наверно, должна рассмеяться? Ты хочешь обидеть меня еще сильнее? Значит, будем делать вид, что мы незнакомы? Теперь это модный стиль? Надо же, я и не знала. В конце концов, это ведь ты хотел расстаться, и все вышло по-твоему! – Она поднялась, оказавшись идеально высокого роста (абсолютно все в ней соответствовало его идеалу). – То есть я должна притвориться, что ничего не знаю о Китти, о Сиэтле, о твоей красной «ауди»? Так? И я должна называть тебя «мистером Этрихом»? И делать вид, что не знаю о твоей манере прикусывать нижнюю губу, когда ты занимаешься любовью, и о твоей одышке? А как насчет гипертонии? Я даже могу вспомнить твои показатели, Винсент. В последнее время было сто восемьдесят на девяносто – верно? Я держу все это в памяти, потому что я очень тебя любила. Но тебе не нужна моя любовь. Тебе нужны твоя Китти, твоя красная машина и твоя беспроблемная жизнь в Сиэтле. Я не ошиблась с давлением – сто восемьдесят на девяносто?

Да! Все это было правдой! Ошеломленный, Этрих невольно сделал шаг назад, увеличивая дистанцию между собой и своей богиней. Он был совершенно уверен в том, что никогда ранее с ней не встречался. Но как тогда она узнала о Китти, об «ауди», о показателях артериального давления? И даже такие мелкие, интимные подробности, как прикушенная губа…

Двери закрылись, трамвай возобновил движение. Вся сценка заняла пару минут, не ускользнув от внимания других пассажиров. И до следующей остановки он был заперт в вагоне вместе с ней.

– Откуда вам все это известно?

Она вскинула голову, яростно сверкнув глазами. Выглядело это восхитительно.

– Откуда мне известно?! Да потому, что в последние три года каждый раз, приезжая в Варшаву, ты жил со мной. Мы притворялись настоящей семейной парой. Но я больше не могу притворяться, Винсент! Я хочу жить нормальной жизнью, а от тебя этого не дождешься. Так что попытаю счастья с кем-нибудь другим.

Он был не в силах далее это выслушивать.

– Но я никогда прежде с вами не встречался!

Ее пухлые губы сжались в линию, но тут же снова приоткрылись, как будто она хотела что-то сказать и в последний миг передумала. Она приблизилась к нему почти вплотную и – незаметно для окружающих – скользнула ладонью по внутренней стороне его бедра.

– Я люблю твою родинку в этом месте. Всегда считала ее нашим с тобой маленьким секретом. Вот чего мне будет не хватать.

Трамвай замедлил ход, потом остановился. Она двинулась к выходу.

– Прошу, оставь меня в покое, Винсент. Хотя бы это

ты мне должен.

С ужасом и отчаянием следил он за тем, как женщина спускается по металлическим ступенькам и стремительно удаляется, ни разу не оглянувшись. Он стоял, позабыв закрыть рот, и вдруг с опозданием обнаружил, что от ее прикосновения у него началась эрекция. Глядя на свои вздувшиеся брюки, он вспомнил о родимом пятне, всегда его смущавшем. Затем быстро поднял глаза, недоумевая: как она могла узнать о родинке?

На ней было пальто нефритово-зеленого цвета. В последний раз он видел это пальто – и эту женщину, – когда она входила в подъезд дома, совершенно ему незнакомого.

Гейдельбергский цилиндр

Это началось в тот день, когда к нам прибыл новый холодильник. Огромный и серебристый, он напоминал поставленный на торец жилой трейлер. Но Рэй выбрала именно его, когда мы делали заказ несколькими днями ранее. Еще в январе я пообещал ей купить новый холодильник, как только получу прибавку к зарплате. И я сдержал обещание – на все шестьсот тридцать девять долларов.

Два натужно пыхтящих грузчика под проливным дождем внесли его в дом и, чертыхаясь, впихнули на указанное место на кухне. Они явно были не в духе, что и неудивительно – кому охота возиться с доставкой грузов в такую грозу? Когда с этим было покончено и я расписался в сопроводительных бумагах, Рэй предложила им по чашечке кофе. Оба, заметно взбодрившись, выразили согласие. В гостиной, после церемонии помешивания и снятия пробы, они поудобнее уселись на стульях, и тот, кого звали Деннис (судя по нашивке на нагрудном кармане), поведал нам довольно-таки странную историю.

По его словам, в последние дни, развозя товары по округе, они все чаще натыкались на груды мебели и бытовой техники, сложенные прямо на тротуарах. Я сказал, что не вижу в этом ничего особо странного. Оно бы и так, согласился Деннис, если бы подобные явления не наблюдались как минимум в десятке мест: кучи добротных вещей под открытым небом и никого из владельцев поблизости.

– Не совсем так, – поправил его напарник по имени Вито. – Помнишь, на Лейл-авеню мы видели мужчину и женщину, которые стояли рядом с вещами и о чем-то спорили? Да еще как спорили – чуть не до драки! Махали руками, тыкали пальцами… Словно кто-то из них выгнал кого-то из дома со всем барахлом, только было неясно, кто кого выгнал.

– Значит, только имущество, и ничего больше? Ни фургонов для вывоза, ни людей на страже?

– В том-то и странность. Горы вещей и коробок – в них, должно быть, вся домашняя утварь, – и никого поблизости. Только представьте!