Занимательные истории

(3, 59, 87) Вот что рассказал мне Убайдаллах ибн Ахмад ибн Бакир со слов ханафитского факиха Абу Джафара ад-Дабби. Я и сам знавал этого последнего — он был добропорядочным купцом и факихом, который посещал дом моего отца, когда там собирались факихи и обсуждали сложные вопросы мусульманского права, и принимал участие в этих обсуждениях. Но я не слышал от него этого рассказа. Он сказал:

— Один из главных торговцев Сирафа рассказал мне о том, как два человека шли по улице и увидели на дороге кошелек с дирхемами. Один из них сказал другому: “Возьми его и сохрани для владельца!” Второй ответил: “Я не стану делать этого”. Первый сказал: “Тогда я возьму его и сохраню. Если я найду владельца, то возвращу ему этот кошелек”. Он взял кошелек и пошел дальше.

Вскоре они услышали крики какого-то человека и спросили его: “В чем дело?” Он ответил: “Я только что уронил такой-то кошелек с дирхемами”. Человек, взявший кошелек, сказал: “Вот он, возьми его!” — и передал ему кошелек. После этого он сказал своему спутнику: “Если бы все поступали, как ты, и не берегли бы чужое имущество, то добро бы пропадало”. Второй ответил: “Если бы все поступали, как я, кошелек бы не пропал, но оставался бы на дороге, там, где он был, пока владелец не вернулся бы и не поднял его”.

(8, 107, 240) Вот что рассказал мне катиб Абу-ль-Фадль Мухаммад ибн Абдаллах ибн аль-Марзубан аш-Ширази:

— Один высокопоставленный чиновник нашего города по имени Аббад ибн аль-Хариш передал мне такую историю:

— Когда дядя твоего отца Али ибн аль-Марзубан был катибом Амра ибн аль-Лайса и снискал его расположение настолько, что тот сделал его правителем Шираза, он обложил сборщиков хараджа налогом в соответствии с районом, который был дан на откуп тому или иному сборщику. На мою долю пришелся налог в восемьдесят тысяч дирхемов. Я уплатил сорок тысяч, исчерпав все свои средства, так что у меня на всем свете не осталось ничего, кроме дома, в котором я жил и стоимость которого была незначительна по сравнению с той суммой, которую мне еще оставалось уплатить. Я не знал, что делать.

Поразмыслив и поняв, что Али ибн аль-Марзубан — человек простодушный, я придумал сон, чтобы рассказать ему, рассчитывая, что он выслушает меня и что сон послужит мне предлогом для жалоб на мое положение и поможет найти выход из него. Я сел, придумал сон, заучил его, кое-как раздобыл пятьдесят дирхемов и на следующий день еще до рассвета пошел и постучался у его дверей. Хаджиб, который находился за дверью, спросил меня, кто я. Я ответил: “Аббад ибн аль-Хариш”. — “В такой час?” — спросил он. “Да”, — ответил я.

Он открыл мне дверь, я вошел, пожаловался на свое положение и сказал: “Вот пятьдесят дирхемов. Это все, что у меня есть. Возьми их и отведи меня к твоему хозяину, пока люди еще не собрались. Если Аллах пошлет мне спасение, я многое для тебя сделаю”. Хаджиб ушел и добился разрешения впустить меня.

Али ибн аль-Марзубан ковырял зубочисткой в зубах. Он спросил меня: “Что привело тебя в такой ранний час?” Я ответил: “Да благословит тебя Аллах! Добрые вести, которые я получил во сне”. — “А что за сон?” — спросил он.

Я ответил: “Я увидел, как ты возвращаешься в Шираз от эмира верхом на великолепном сером боевом коне, таком прекрасном, что равного ему не сыскать, облаченный в черное, на голове — высокая шапка эмира, на руке — перстень с печатью эмира, окруженный сотней тысяч воинов, конных и пеших. А встречал тебя правитель этого города, который спешился при виде тебя. Дорога, по которой ты ехал, была вся в зелени, украшена огнями и усыпана цветами, и люди говорили: „Эмир назначил его своим наместником во всех своих владениях"”. Таков был сон, который я ему описал.

Он сказал: “Это хорошее видение, и, если Аллаху будет угодно, так и случится. Чего ты хочешь?” Я пожаловался ему на свое бедственное положение. Он сказал: “Я позволяю тебе подождать с уплатой двадцати тысяч дирхемов, а двадцать тысяч ты уплати”. Я клялся ему разводом, что у меня не осталось ничего, кроме дома, лил слезы, целовал ему руку и вел себя так, словно от отчаяния совсем потерял голову. Он сжалился надо мной и написал в диван, что я свободен от уплаты долга.

После этого я ушел, а через несколько месяцев Амр ибн аль-Лайс написал Али ибн аль-Марзубану, призывая его к себе и повелевая привезти все собранные им деньги. За один раз столько еще никогда не собирали в Фарсе — шестьдесят миллионов дирхемов! Он повез их в Сабур, а Амр ибн аль-Лайс выехал со своими военачальниками и воинами ему навстречу и был потрясен этим огромным количеством денег. Он назначил Али ибн аль-Марзубана своим наместником в Фарсе и прилегающих к нему землях, поручив ему ведать делами войны и сбором налогов. Амр ибн аль-Лайс предоставил ему право казнить и миловать, подарил черное одеяние со своего плеча, посадил его на великолепного серого скакуна, которого сам очень любил и на котором часто ездил, дал ему свой перстень с печаткой и отправил обратно в Фарс.