Занимательные истории

После этого аль-Мутадид приказал разрушить стену старого города, и ее действительно начали сносить, но тут хашимиты собрались и заявили, что эта стена была их гордостью и памятником их прошлого. Тогда аль-Мутадид приказал приостановить разрушение стены, но уволил смотрителей, которые содержали ее в порядке, и облегчил к ней доступ, после чего она впала в запустение и горожане стали растаскивать ее по частям, так что через несколько лет сами разрушили большую ее часть. Кроме того, они расширяли за счет земли, на которой она стояла, свои дома, примыкавшие к ней, и вазир аль-Муктадира ввел налог на пространство, занятое таким образом под частные жилища. Это дало большие денежные поступления, но уже через несколько лет привело к постепенному разрушению города и довело его до того состояния, в котором он находится теперь.

(1, 74, 147) А вот еще одна история о поразительной стойкости.

Когда Бабека аль-Хуррами и его побратима аль-Мазьяра вели к аль-Мутасиму, аль-Мазьяр сказал: “Бабек, ты совершил такое, чего никто еще не совершал, яви и теперь беспримерную стойкость!” Бабек ответил: “Ты увидишь мою стойкость”. И когда их привели к аль-Мутасиму, халиф приказал отрубить им руки и ноги у него на глазах. Палач начал с Бабека и отрубил ему правую руку. Когда хлынула кровь, Бабек стал размазывать ее по лицу, пока оно не стало совершенно неузнаваемым.

Аль-Мутасим велел спросить Бабека, зачем он это сделал. Бабек ответил: “Скажите халифу так: ты приказал отрубить мне руки и ноги и решил умертвить меня. Ты, конечно, не собираешься прижигать обрубки моих ног и рук, и кровь будет течь, пока меня не обезглавят. Я боялся, что потеряю так много крови, что лицо мое побледнеет. Тогда люди, глядя на эту бледность, могут подумать, что я боюсь смерти и побелел от этого, а не от потери крови. Вот почему я размазал кровь по лицу, чтобы никто не увидел этой бледности”. На это аль-Мутасим сказал: “Если бы его преступления не были столь тяжки, за такую стойкость его бы следовало помиловать”. И велел палачу продолжать делать свое дело. Бабеку сначала отрубили руки и ноги, потом его обезглавили, собрали обрубки, сложили все вместе, облили нефтью и подожгли. То же самое сделали и с его побратимом, и ни тот, ни другой не издали ни единого стона.

(1, 76, 151) К числу пыток, которые применял аль-Мутадид, относится и то, как он умертвил Исмаила ибн Бульбуля. Мне рассказывал мой отец со слов тех, кто присутствовал при этом, что аль-Мутадид приказал принести большой сосуд, наполнить его расплавленным свинцом и полить этот свинец водой. Затем Исмаила по грудь затолкали в этот сосуд и держали там, пока свинец не застыл и пока дух не покинул его тело, и он умер. Он рассказал мне еще, что с другим человеком аль-Мутадид велел поступить так: ему плотно заткнули хлопком все отверстия в теле — рот, глаза, уши, ноздри и т. д., а потом связали и так оставили, и он задыхался и распухал, пока его череп не лопнул, и он умер.

(1, 78, 153) Вот что рассказал мне Абу-ль-Хасан Ахмад ибн Юсуф ибн Якуб ат-Танухи со слов своего отца: — Я находился вместе с моим господином Бадром ал-Лани, у которого я служил катибом, в лагере аль-Муваффака, который сражался с предводителем зинджей. Один из зинджей по имени Киртас, приближенный Предателя, пустил в аль-Муваффака стрелу и, попав ему прямо в сосок, воскликнул: “Получай от Киртаса!” С тех пор эта фраза стала у стрелков поговоркой. Когда поверженного аль-Муваффака унесли с поля боя, он едва дышал. Стрелу извлекли из раны, но ее наконечник остался в теле, так что рана стала гноиться и образовалась опухоль. Аль-Муваффак был при смерти. Это стало известно людям из войска Предателя, и они каждый день кричали нам: “Посолите его!” — словно мясо, чтобы оно подольше сохранилось. Все врачи говорили, что нужно вскрыть эту опухоль, но аль-Муваффак не позволял им сделать это. Тогда они сказали аль-Мутадиду, что, если опухоль не вскрыть, гной проникнет в глубь тела и убьет его. Аль-Мутадид велел им прибегнуть к какой-нибудь хитрости, обещая защитить их от гнева аль-Муваффака.

Тогда один из врачей отрастил ноготь большого пальца правой руки до такой длины, что за ним можно было спрятать острие ножа, и, придя к аль-Муваффаку, попросил у него разрешения пощупать нагноение и посмотреть, что там происходит. Аль-Муваффак сказал ему: “Может быть, ты хочешь вскрыть его?” Но врач показал ему свою руку, говоря: “Как могу я вскрыть твою опухоль, если у меня в руке нет ножа?” Тогда аль-Муваффак позволил ему ощупать нагноение, и врач быстро прорезал его своим ножом так, что наконечник стрелы выпал, а вслед за тем вытекло много гноя. Эта неожиданная операция сначала испугала аль-Муваффака, но, когда освобождение от гноя принесло ему облегчение и он почувствовал прилив сил, он наградил и одарил врача и потом позволял лечить себя, пока совсем не выздоровел.