Занимательные истории

Я оставался у него в течение нескольких дней, а чиновник госпожи-матери не имел понятия о том, где я нахожусь. Он написал обо мне вазиру, и тот говорил обо мне с госпожой-матерью, но она отказалась заниматься моими делами, пока я не явлюсь к ней сам. Вазир посоветовал мне пойти к ней, заверив меня, что он будет стоять за моей спиной и что мне нечего опасаться. Я явился, и меня тут же схватили. Я сразу же дал знать моим друзьям, и Абу-ль-Мунзир явился к госпоже-матери, вступился за меня и уладил дело суммой в три тысячи динаров или что-то вроде этого, я точно не помню, за уплату которых он поручился.

Потом он отвел меня к себе домой, и я выплатил ему эту сумму чеками. Али ибн Иса хотел, чтобы я стал его управляющим, но я объяснил, что оставил службу, а управителем сделался только по необходимости, — и все ему рассказал. Тогда он отпустил меня, и я вернулся в аль-Ахваз.

Прошли годы, а вражда между мной и Ибн Кудайдой не затухала, только теперь он был в проигрыше. А тут султан заявил о продаже своих ахвазских земель, и люди стали скупать их за половину годового дохода с них, а то и меньше. Я купил столько, сколько мне было нужно, в отличие от других. Абу Абдаллах аль-Бариди по моему совету и выбору скупил очень много земли от имени разных людей, тайну этой сделки знал только я, а он тогда доверился мне.

Среди тех, кто скупал земли, был и Ибн Кудайда. Мы занялись делами своих поместий, но тут султан потребовал огромной доплаты, около ста тысяч динаров. Аль-Бариди спросил меня, откуда взять средства на эту доплату. Я ответил ему, что люди не дадут ему ничего сверх того, что они заплатили, а сам договорился об этом с горожанами. Он созвал их всех и говорил с ними, но они отказались платить, а ему надо было уговорить их. Тогда он поручил это дело мне и сказал, что никто не знает это дело лучше меня и поэтому я должен все уладить и достать деньги. Я обещал ему собрать необходимую сумму при условии, что он предоставит мне свободу действий, и он на это согласился.

Тогда я сел вместе с Гулямом Джаузабом, и мы распределили выплаты среди жителей города, пропустив себя, уменьшая сумму, когда дело касалось наших друзей, и, наоборот, увеличивая ее нашим недругам. А с Ибн Кудайды я решил взять в два раза больше того, что с него полагалось.

Мы приготовили списки и сказали людям, сколько им придется заплатить, но они отказались и спросили нас, что это у нас за подсчеты. Потом они стали спорить с нами и требовать отчета. Тогда я сказал им: “Кто согласен, пусть заплатит назначенное ему, а кто не хочет — пусть предоставит мне отчет о том урожае, который он собрал с купленных земель, и я верну ему ту часть стоимости этого урожая, которая останется после удержания назначенного ему, после чего я отберу у него эту землю. Так я смогу собрать то, что требует султан”. А ведь каждый из них купил землю, которую считал своей и которая была рядом с его домом, которую он и его предки поливали своим потом уже сотню лет, о которой он издавна мечтал, которая досталась ему по дешевой цене и которую он сделал плодородной.

Мои слова вызвали переполох среди жителей города, и они все без исключения согласились уплатить назначенное им без всяких подсчетов. А с Ибн Кудайды я потребовал такую большую сумму, что он не имел возможности ее выплатить. И вот однажды вечером, когда я сидел дома, он явился ко мне. “В чем дело, Абу Джафар?” — спросил я, поднимаясь ему навстречу и приветствуя его. Тогда он стал упрекать меня, однако всячески старался выразить мне свою покорность.

Я спросил его, чего он хочет. “Уменьши мою долю, — ответил он, — и дай мне денег, потому что, уверяю тебя, я не в состоянии уплатить то, что мне назначено”. Тогда я немного уменьшил его долю и дал ему взаймы тридцать тысяч дирхемов, составив на них документ, который удостоверили все почтенные жители города. Документ этот я оставил дома и не вспоминал о деньгах несколько лет, но продолжал досаждать Ибн Кудайде, налагая на него разные штрафы и причиняя другие неприятности, отчего дела его становились хуже день ото дня. И когда я понял, что он дошел до крайности, я востребовал с него этот долг.

Он укрылся в своем доме. Тогда я обратился за помощью к кади Абу-ль-Касиму Али ибн Мухаммаду ат-Танухи, и он составил бумагу, повелевавшую ему явиться к начальнику полиции. К тому времени Ибн Кудайда бежал из дома. Стоя у его дверей, кади требовал, чтобы Ибн Кудайда вышел к нему, но напрасно. Тогда я попросил аль-Бариди разыскать его. Ибн Кудайду схватили и принудили явиться вместе со мной к кади. Доказав наличие долга, я попросил кади посадить Ибн Кудайду в тюрьму, но кади Али ибн Мухаммад заявил, что в этом нет необходимости и что людей такого звания не сажают в тюрьму вместе с простонародьем. “Но я, — сказал он, — позволяю тебе заняться им самому или с помощью кого-либо из твоих друзей, как хочешь”.