ЗАПАХ СТЕКЛА

- Профессиональным... – Хиршбаум пожал плечами. – Слово-отмычка. Вы хоть знаете, что такое психология? Вижу, что не знаете, так что поясню. Психология – это наука, выдуманная врачами, которые боялись крови, - он вновь рассмеялся, но в его смехе были слышны печальные нотки. – Нихрена мы не знаем о человеческой психике. Нихрена не знаем о мозге! Фрейд, фамилия, которую знает каждый, был научным ничтожеством, что ему неоднократно доказывали. Он – научный ноль! Ничто! Но это не мешает, чтобы фрейдизм цвел и пах. Уже в качестве философии? В качестве веры? Честное слово, не знаю. Психоанализ – это не наука, тем не менее, его применяют во всем свете.

Мержва тоже сунул в рот сигарету.

- Еще немного, и вы начнете пояснять, будто бы все это нам только снится.

О! – Хиршбаум нацелил в него палец. – И вы уже находитесь на верном пути.

- На каком пути?

- Чтобы сделаться практикующим фрейдистом. Прошу прощения, профессиональным.

Офицер лишь вздохнул. Он поднялся с капота, выбросил окурок и распрямил кости.

- Вижу, что сегодня мы ни до чего не дойдем, - буркнул он. – Но вернемся к делу. Благодарю вас обоих за встречу.

Он выбросил банку в ближайший мусорный контейнер, слегка прикусывая губу, открыл двери своей лянчии, сделал жест, будто хотел остаться, переборол себя, уселся в машину и завел двигатель.

Василевский не глядел на удаляющийся автомобиль. Вместо этого он глянул на приятеля.

- Здзисек!... – Он не знал, как толком выразиться. – Я что, и вправду псих?

- Какой еще псих? – пожал плечами Хиршбаум. – Не бери дурного в голову.

- Говори.

Тот отбросил только что прикуренную сигарету.

- У тебя в жизни все в порядке? Какие-то проблемы, помимо этого офицерика? Кто-то тебя преследует? Гонится за тобой? Или ты опасен для окружающих?

Василевский молчал. Он не мог справиться с собственными мыслями.

- Ну, и раз тебе хорошо, нечего и беспокоиться. – Хиршбаум тоже завел двигатель. – Положи на все болт и заскочи в четверг, как обычно.

Он стартовал резко, против направления движения, затем сразу свернул на ведущий вниз пандус.

Василевский даже не успел его поблагодарить. Долгое время он просидел в молчании. Затем объехал бетонный стержень здания и попал на выездной пандус, но уже по нужной стороне. При выезде было немного хлопот с электронным билетом, поскольку никто не предусматривал, что сюда можно въехать и выехать, не высаживаясь из автомобиля и не выходя наружу. Вокруг не было ни единого человека. Какое-то время он размышлял над тем, не позвонить ли в центр обслуживания паркинга, но, зная жизнь, в эту пору там тоже никого не было, так что пришлось бы выкаблучиваться с глупыми компьютерами, которые милым голоском заставляли бы его нажимать на все новые клавиши в телефоне. Пришлось выйти и разыскивать автомат. По крайней мере, на какое-то время это отвело его мысли от всего дела. Но когда шлагбаум наконец поднялся, все вернулось.

Неужто он и вправду сумасшедший? Шизофреник с приступами амнезии? Действительно ли устроил себе левый паспорт в Белизе? Ну, псякрев! Он и вправду понятия не имел, где находится этот долбаный Белиз, какой там у них официальный язык. Не сильно-то он помнил, чтобы что-то устраивал, но... Погоди. Он придавил педаль газа, мчась через засыпающий город. Ведь должен же он что-нибудь помнить. Должен иметь каких-то знакомых. Так, погодь, погодь... Секретарша? Он видел ее несколько раз. На работу принял, и правда, по газетному объявлению. На фирме были какие-то компьютерщики, имелась бухгалтерша. Ее он видел раз в месяц, компьютерщиков – вообще никогда. Все по телефону, впрочем... а разбирался ли он в этом? Устраивал простые, хорошо оплачиваемые заказы, вот и все. Боже! Здзисек мог быть и прав. Но что бы так вообще ничего не помнить? Ни одного личного знакомого? Погоди-ка... Сам Здзисек и... и... еще кто-то! Мглистый силуэт никак не желал материализоваться в мыслях. Какая-то женщина... Какая-то... какая-то... Боже! До сих пор он жил, как во сне. Шастал ночью по пустым улицам, лазил среди деревьев в парках, постоянно сам, все время погруженный в онирическую реальность. Был психом!