Запас прочности

Вместе пошли в центральный пост. Корабль идет на глубине 28 метров. Часы показывают 8.25. Через пять минут должны всплыть под перископ для осмотра горизонта. Я решил на всякий случай остаться в центральном посту: вдруг понадобится моя помощь.

— Всплывай под перископ! — подал команду вахтенный офицер Прибавив, поднимаясь в боевую рубку.

Боцман Ашомок переложил кормовые горизонтальные рули на всплытие. Лодка с дифферентом на корму плавно пошла на всплытие. Но что это? Дифферент не отходит, несмотря на то что кормовые горизонтальные рули мичманом давно отведены на погружение.

— Отводи кормовые! Носовые рули на полную перекладку на погружение! — почти кричу я, с ужасом видя, как дифферент на корму продолжает катастрофически расти.

Враг номер два

Мичман Ашомок прилагает все усилия, чтобы задержать стремительное всплытие корабля.

— Стоп моторы! Переключить кормовые горизонтальные рули на ручное управление!

Вскочив с кресла, мичман что есть сил завертел маховик. Все попусту. Нос лодки по-прежнему вздыблен к небу.

— Подводная лодка не слушается горизонтальных рулей! — кричит боцман.

Из третьего отсека вниз по наклонившейся палубе в центральный пост один за другим вбегают Могилевский, Орел и Долгополов.

Что случилось, мы пока не знаем. Знаем только, что корабль не управляется горизонтальными рулями. Командир решает всплыть. Одновременно приказывает штурману определить курс на ближайшую банку, где можно было бы спокойно лечь на грунт. Спешно готовим оба дизеля. Всплываем и сразу даем ход.

Командир дивизиона говорит мне:

— Дивмех, будьте все время в центральном посту. В любой миг ждите сигнала «Срочное погружение».

Мичман Огурцов уже на своем посту. Даже в этот миг я не мог не похвалить этого неугомонного и вездесущего старшину. В любое время дня и ночи он под рукой и готов к действию.

Направляемся к банке Штольпе. Идем в надводном положении, ежеминутно рискуя попасть под удар рыскающих вокруг вражеских подводных лодок.

Долгополов и боцман бегут в восьмой отсек осматривать привод кормовых горизонтальных рулей. Вскоре в вахтенном журнале появляется запись: «Вышел из строя привод кормовых горизонтальных рулей. Сорвало резьбу гайки-втулки шпинделя». Враг номер два — штормовое море — сделал свое черное дело.

Я поднялся на мостик доложить об аварии. Выслушав меня, Орел и Могилевский помрачнели.

— Что будем делать? — спросил комдив.

— Пока ничего не могу сказать. Приказал разбирать привод. Долгополов уже поставил людей.

Море немного успокоилось. Но еще рябило белыми барашками. Мне всюду мерещились буруны от перископов и пенистые следы торпед. Это, видимо, от цифры «8», обведенной аккуратненьким кружочком на штурманской карте. Спускаюсь в центральный пост, ежесекундно ожидая команды «Срочное погружение».

Идем час, второй. Целая вечность! Я чувствую себя как на иголках. И то и дело прошу проверить глубину эхолотом. Где же эта банка Штольпе?

Гидроакустики заявляют, что, кроме шума собственных винтов, ничего не слышат. Я знал и раньше, что, если ход превышает 12 узлов, пеленгатор улавливает только шум своих винтов, но как-то не придавал этому значения. А теперь одно сознание, что мы даже не услышим приближения вражеской лодки, ввергает меня в дрожь. Прибежал Долгополов:

— Вот смотрите, что осталось от гайки-втулки!

Вся резьба вырвана. Надо заменить втулку. Но запасной нет. Приказываю проверить, может, на каком-нибудь другом механизме найдется подходящая деталь. Снимем оттуда, подгоним. Я чувствовал вину и за собой, возможно, поэтому мне так стыдно было смотреть Долгополову в глаза.

— Кто работал из матросов? — спросил я, не найдя другого вопроса.

— Старшина 2-й статьи Пятовский, матрос Линников и старший матрос Терентьев. На мостик не стоит идти? — спросил Долгополов.

— Не стоит отвлекать внимание командира. Я был там. Откровенно говоря, жутковато идти днем среди подводных лодок противника.

Глубины очень медленно уменьшаются. Прибавин доложил на мостик, что до точки погружения осталось десять минут.

Эти десять минут были для меня самыми длинными.

Приняв дополнительно полтонны воды в носовую цистерну, готовимся ложиться на грунт с дифферентом на нос, чтобы не повредить винты.

В центральный пост спустился Орел, затем сигнальщики и капитан-лейтенант Русин. Наконец громко щелкнул рубочный люк за командиром корабля.

— Срочное погружение!

Двигаясь по инерции, плавно уходим под воду и ложимся на грунт на глубине 37 метров.

Все собрались в тесном кормовом отсеке у злополучного привода. Подходящей гайки так и не нашли.

Что делать?

Командир дивизиона уводит меня в свою каюту. Вполголоса говорит мне:

— Боевой приказ на поход ставит перед нами две задачи. Первая — это минная постановка в Данцигской бухте и вторая — действия на коммуникациях противника. Нам бы в нашем положении хоть первую задачу выполнить. Но для этого нужны кормовые горизонтальные рули.

— Сколько времени вы можете дать нам на ремонт?

— Сколько нужно, столько и дам.

— Нам нужно двое суток спокойной работы, чтобы никто никого не дергал и не подгонял.