Запертая комната. Убийца полицейских. Террористы

– Самую трудную задачу мы доверили Эйнару Рённу. В это время дня у Северной заставы оживленное движение, надо было быстро очистить весь участок и в то же время сделать все возможное, чтобы умерить действие самой бомбы и последующего, гораздо более опасного взрыва газа. – Он сделал короткую паузу и закончил: – Дело отнюдь не простое, ведь нужно было уложиться в пятнадцать минут. В распоряжении Рённа на Даннеморагатан находилось тридцать сотрудников, половина женщины. Кроме того, ему придали две радиофицированные машины, две пожарные машины и грузовики с песком, матами и огнеупорным изоляционным материалом.

– Никто не пострадал?

– Никто.

– Разрушения были?

– Несколько окон разбилось. И понятно, газовый коллектор пострадал. На ремонт уйдет какое-то время.

– Молодец этот Рённ, – сказал начальник ЦПУ. – Что он сейчас делает?

– Спит дома у себя, надо думать, – ответил Гунвальд Ларссон.

– Почему премьер-министр пересел в другую машину без нашего ведома? – вмешался Мальм.

– Ты и этого не знаешь? – сказал Гунвальд Ларссон.

– Я наблюдал за происходившим с вертолета, – сухо отозвался Мальм.

– Ух ты!

– Просто мы хотели, чтобы он и сенатор порознь проехали через критическую точку, – объяснил Мартин Бек.

Мальм ничего не ответил. Гунвальд Ларссон посмотрел на свои часы и сказал:

– Через тридцать три минуты начинается церемония в Риддархольмской церкви. Вообще-то это Мёллера забота, но мне хотелось бы быть поблизости.

– Кстати, об Эрике Мёллере, – вступил начальник ЦПУ. – Кто-нибудь из вас его видел?

– Нет, – ответил Мартин Бек. – Но мы его искали.

– Зачем?

– Есть одно особое дело, – сказал Гунвальд Ларссон.

– Как вы расцениваете вероятность новых взрывов? – спросил начальник ЦПУ.

– Как весьма незначительную, – ответил Мартин Бек. – Но мы продолжаем наблюдение с использованием всех наличных сил.

– Можно сказать, что нами пройден первый этап, – вставил Гунвальд Ларссон. – Второй может оказаться куда труднее.

– Что ты подразумеваешь? – спросил Мальм.

Он явно стремился обеспечить надежную связь.

– Поимку этих господ террористов, – сказал Гунвальд Ларссон.

23

Венок был поистине исполинский.

Самый большой венок, какой Мартин Бек и Гунвальд Ларссон когда-либо видели, и, вероятно, самый безвкусный.

Цветовое сочетание, при всей очевидности замысла, вызывало несколько неожиданную ассоциацию. Издали вся конструкция напоминала раскрашенный неким полоумным юнгой огромный спасательный круг.

Венок состоял из четырех перемежающихся секций, две из белых, красных и синих или, скорее, бирюзовых, гвоздик, две из васильков и желтых ромашек. На стыках этих символов американского и шведского флагов цветы перемешивались и сочетались с пучками привядших зеленых листьев. Внутренний обод венка был окаймлен посеребренными веточками сосны, вдоль внешнего обода тянулись искусно переплетенные позолоченные лавровые листья.

Мастера обеих фирм, которым было поручено сие творение, несомненно, потрудились на совесть, их никак нельзя было корить за диковинную композицию, во всех деталях разработанную самим высоким гостем.

В верхней части венка был укреплен большой позолоченный щит с плешивым орлом, из-за этой эмблемы выглядывали соединенные под углом американский и шведский флаги. Внизу висела голубая муаровая лента с выполненной золотыми буквами гениальной надписью: То the Memory of a Great Man His Majesty King Gustaf VI Adolf of Sweden from the Hearts of the People in the United States[156].

Лента была очень широкая, и текстовик, надо думать, потратил немало труда и золотой краски, выводя изящные буквы.

Венок лежал в кузове грузовика, который остановился в конце Трюккеригатан, перед южным торцом издательства «Норстедт».

Четыре офицера с американского эсминца уже полчаса стояли перед дворцом Стенбока[157], ожидая приказа нести венок. Вероятно, они зябли, хоть здание дворца и защищало их от северо-восточного ветра, который нес дождь со снегом.

Только что прибывшие Мартин Бек и Гунвальд Ларссон заняли позицию на лестнице Апелляционного суда[158], и ветер хлестал их по лицу. Обозрев диковину в кузове грузовика, они принялись изучать обстановку.

Риддархольмен – маленький островок с десятком государственных и прочих учреждений – составляет крайнюю западную часть «города между мостами». Железная дорога и узкий Риддархольмский канал отделяют его от Старого города. Если не считать водного транспорта, на него можно попасть только тремя путями. Можно пройти по пешеходной дорожке железнодорожного моста, можно подняться по лестнице с набережной Мункбру, наконец, можно проехать на машине по Риддархольмскому мосту, переброшенному через пролив и железную дорогу.

Все эти три пути теперь были перекрыты.

Для Эрика Мёллера и его людей не представляло труда оцепить нужный участок и проверить, чтобы там не находились посторонние. С самого утра они следили, чтобы через ограждение проходили только служащие упомянутых учреждений.

Демонстранты и зеваки теснились на Риддархусторьет, по ту сторону моста.

За десять минут до прибытия кортежа Мёллер послал двоих человек в церковь и приказал: