Записки белого офицера

Против них все время действовала казачья донская дивизия, стоявшая в Новороссийске, но поделать с ними ничего не могла, т. к. они (т. е. зеленые), будучи отлично знакомы с местностью, со всеми горными тропинками, имея всюду своих людей и проводников, сразу же исчезали при наступлении казаков и появлялись при их уходе, всяческими мелкими нападениями и налетами провожая и беспокоя их. Зелеными их называли потому, что они жили в лесах.

9 марта 1920 года вечером прибыли в Новороссийск и остановились на его северной окраине. Помещения были довольно хорошие, но фуража почти никакого не было и мы с трудом раздобыли немного плохой соломы. В Новороссийске в это время находились полковник фон Мевес, капитан Родзянко, жена которого пропала без вести при эвакуации Екатеринодара (как потом выяснилось, она пешком дошла до Туапсе через горы с небольшим отрядом, там погрузилась на пароход и прибыла в Крым), и штабс-капитан Лауниц. Вечером этого же дня мы узнали, что капитан Лехович скончался накануне от тифа.

Мевес и Лауниц были командированы от бригады в Новороссийск для эвакуации семей офицеров и больных офицеров бригады. Они нам сообщили, что возможен случай, что пароходы будут, но что и желающих на них попасть тоже будет много и что надо будет не зевать.

Полковник Перфильев и Котляревский, больные тифом и эвакуированные еще в начале отступления, были погружены на пароход и отправлены за границу в Константинополь. На следующее утро я отправился в город.

В Новороссийске я никогда раньше не бывал. Это небольшой город на манер наших губернских городов. Имеются одна-две главные улицы с магазинами, театрами, гостиницами, базар, вокзал – как водится в верстах трех-четырех от центра – и порт. Все остальное – небольшие домики купеческие и мещанские. Последнее время Новороссийск играл большую роль: сначала во время наступления через Новороссийск прошли все военное обмундирование, снаряжение и вооружение, присланное из-за границы, благодаря чему здесь были основаны огромные склады всевозможного военного имущества. Эти склады исчислялись десятками квадратных верст. В Новороссийске была база всех иностранных военных судов. Сюда же прибывали почти все товары по частным сделкам для «юга России».

Во время отступления наибольшее количество беженцев, направлявшихся за границу, прошло через Новороссийск. Жизнь в нем все время кипела. Несмотря на то, что масса народу уже уехала, улицы его были очень оживлены. Базар полон торговцев с разными давно невиданными нами товарами: шоколадом, изюмом, инжиром, апельсинами, лимонами и т. д. Главное сборище всех беженцев было у «Центродрона», то есть у помещения, занимаемого комиссией по визированию паспортов за границу и выдачи пропусков на пароходы.

Я прошелся по городу, конечно, побывал и на базаре, где поел вкусных вещей. Меня поразило спокойствие, царившее в городе: люди всякого рода гуляют, магазины и трактиры открыты, все собираются уезжать, но имеют вид, что у них для этого есть еще много времени, а большевики, мне это было известно, самое далекое в трех переходах от города. Побывал я конечно и в порту, но ничего утешительного не нашел: всего два парохода – на один грузились марковцы, на другой ставка. К вечеру вернулся домой. Лег спать. Утром 11 была назначена продажа бракованных лошадей нашей батареи на площади в нашем расположении. Часов около 11 наша бригада начала втягиваться в город. Генерал Барбович вызвал командира и приказал ему присоединиться с батареей к 1-му полку, который должен был идти на Абрау Дюрсо для прикрытия города с этой стороны.

Батарея по тревоге поседлала и присоединилась к полку. Мевеса, Лаутица и меня оставили в Новороссийске с обозом, 2 пулеметами и несколькими людьми с приказанием занять пароход если на то будет возможность и ожидать возвращение батареи. Обоз с людьми и пулеметами двинулся сразу же в порт.

Остановились мы во дворе какой-то маленькой портовой гостиницы. Мевес, взяв меня с собой, отправился к начальнику порта, чтобы узнать, есть ли надежда на пароход. Последний ничего не знал, хотя ручался, что пароходы будут. Несмотря на это было решено первый подошедший пароход занять, применив, если потребуется, даже силу.

Город как бы вымер за эту ночь. Людей на улицах почти нет, магазины закрыты, базар пуст. Ночь. В 10 часов мы узнали, что ставка спокойно кончила погрузку и пароход вышел на рейд.

В это время в город начали втягиваться нескончаемые обозы, направлявшиеся прямо в порт и загрузившие под вечер всю набережную: повозки стояли в четыре-пять рядов, так что проходить надо было, перелезая через груженые возы и пробираясь между ногами лошадей. Тут были и беженцы, и войсковые обозы, и повозки с больными и ранеными, и автомобили бронированные и простые. Все начали приходить в панику, т. к. ясно было, что только незначительная часть этих несчастных сможет попасть на пароходы.