Записки белого офицера

Была весна, и грязь по этому случаю непролазная. Лошади еле тянули повозки и потому двигались мы очень медленно. Перед каждой ночевкой при входе в станицу приходилось очень долго стоять пока разбивали биваки и отводили квартиры. Для больных это тоже могло быть полезно, смертные случаи участились, хоронить приходилось наспех. Казаки пускали к себе очень неохотно; все они за редким исключением были почти всегда пьяны, во всех избах гнали самогон. Масса молодых казаков призывного возраста находилась дома, часть из них или бежала из части, или просто не являлась на мобилизацию. Всю ночь пьяные вооруженные ватаги казаков шатались по улицам, и всю ночь по станицам стояла стрельба.

Наше передвижение очень задерживали переправы через реки. Мостов на Кубани почти нет, а есть только паромы, которые брали по 7–10 повозок зараз, а повозок в запасных частях нашей бригады было 600–800. Командовал запасными частями генерал Оленич. Запасными частями нашего полка командовал полковник Афанасьев, по приказу которого было сформировано 2 эскадрона из здоровых людей для прикрытия от зеленых, которыми была полна местность, и особенно много их было перед самым Новороссийском у Туннельной. Командовал этим эскадроном полковник Кирасирского Ее Величества Конногвардейского полка Михайлов.

В начале этого похода я ехал на тачанке, т. к. был еще слишком слаб после тифа, но очень скоро пришлось сесть на коня, т. к. наблюдать и держать в должном порядке обоз другим образом было невозможно.

В 10 дней мы, таким образом, добрались до ст. Крымской, где соединились с догнавшей нас батареей, которая шла с западными частями первого полка. Сюда же приехали полковник Лагодовский, капитан Ржевский, Апрелев, Арсеньев из Новороссийска и полковник барон Фитингоф из действующих частей с остатками людей и лошадей. Орудия же оба испортились и их пришлось закопать за невозможностью послать в починку. Я забыл сказать, что 3 орудия второго взвода были отправлены в Екатеринодар на завод в ремонт еще с фронта и так там и остались при эвакуации в Крымское.

Никто ничего определенно не знал, куда мы идем. Кто говорил, что будем отступать по побережью к Грузии, кто говорил, что идем на Тамань и оттуда будем стараться перебраться в Крым. На пароходы в Новороссийске никто не рассчитывал, т. к. приезжавшие оттуда говорили, что их нет и навряд ли будут.

Ставка же все время обещала приготовить пароходы и перевезти нас в Крым. Но в действительности это было совершенно невероятно – невозможно было приготовить достаточное количество пароходов, чтобы перевезти все направлявшиеся к Новороссийску войска. Итак, чтобы попасть на «калоши» (как все называли пароходы в то время) надо было иметь особое счастье и ловкость.

Что будет? Никто не знал. Ехать в Крым? Никто не верил в Крым и никто не хотел больше драться. Деморализация была полная во всех частях.

Наши господа решили, в крайнем случае, уйти в горы и затем стараться как-нибудь бежать или в Турцию, или в Грузию. Но пока следовало держаться и «faire bonne mine au mauvais jeux». В Крымской обе батареи были соединены в одну, и всем людям объявлено, что мы не знаем куда идем и что нас ждет, и что те, кто не желает идти с нами, могут оставаться и им будут выданы документы, что они мобилизованы. Осталось человек 50–60, все же остальные объявили, что они с нами воевали два года и пойдут за нами и дальше. Итак, простояв в Крымской два дня, мы, преобразовавшись под командой полковника Лагодовского, двинулись дальше с запасными частями к Новороссийску, до которого оставалось два перехода.

Сразу после Крымской начинаются горы и леса – главная резиденция «зеленых».

Что такое зеленые никто определенно сказать не мог. Самое верное их определение – это разбойники и грабители без всякой политической подкладки. Состояли они главным образом из дезертиров и отчасти из жителей горных деревень и аулов. Но что-то вроде организации у них имелось. Главнокомандующий их был офицер улан Ее Величества, но, конечно, его приказания исполнялись постольку, поскольку они были выгодны отдельным его подчиненным.

Попасться к ним не значило быть наверное убитым. Я видел и знал людей, которых они ловили, обирали дочиста, раздевали и отпускали. А чаще они своих пленных держали пока не получали выкупа. Знаю также случаи, когда они пойманных офицеров под угрозой расстрела заставляли собой руководить и себя обучать. С этой целью они даже за несколько дней до нашего прихода сделали налет на Крымскую и в полном смысле этого слова выкрали человек 10 офицеров. Я читал их прокламацию, где говорилось, что они ни белые, ни красные, что они против тех и других и воюют за уничтожение войны и за спокойствие. Это, однако, не мешало им портить и гадить нам, где только возможно, делая налеты на станции и разрушая железную дорогу. Два раза они чуть было не захватили Новороссийск. Геленджик до самого последнего времени нашего пребывания на Кубани был в их руках.