Записки белого офицера

Вечером мы выступили, шли всю ночь в обход Джанкоя, сделав около 80 верст, утром пришли в немецкую колонию Нейман южнее Джанкоя в 28 верстах, простояли целый день спокойно, на следующее утро перешли в колонию Мессит в 5 верстах севернее Неймана. Через 1,5 суток большевики начали наступать. Небольшой бой был на железнодорожной станции Колай. Отошли по направлению колонии Мешен, ночевали в колонии Эйгенфельд (Татанай). Ночью нашел сильный туман и местные жители, боясь реквизиций лошадей, выгнали весь свой табун в поле. Вскоре большевики начали наступление и были замечены лишь при самом входе в деревню. Мы все в это время спали, и пришлось, наспех одевшись, вылетать из деревни под сильным обстрелом. Мне было непонятно, почему большевики ночью не окружили деревню. Потом же, когда мы вновь заняли Татанай, мне жители рассказывали, что обходная красная колонна красных наткнулась в тумане на табун, приняла его за нашу кавалерию и поспешно отступила, по сведениям тех же местных жителей, на нас в ту ночь наступало около 10 000 красных.

Из Татаная мы отошли в Татарскую деревню Киянлы. Небольшой бой. Поймали скрывающегося от мобилизации местного по фамилии Бедрицкий, думали повесить, но потом выпороли и приняли в батарею; впоследствии он стал взводным, одним из лучших солдат, воевавший у нас до последнего времени. К вечеру отошли в немецкую колонию Лилиенфельд – мобилизовали несколько местных немцев и заменили усталых лошадей, но ночевать в колонии не пришлось – многочисленные большевики были слишком близко. Отошли в немецкую колонию Темеш, простояли двое суток спокойно. Опять мобилизовали людей и лошадей (помню пару чудных вороных жеребцов, возивших пулемет в течение 1,5 лет вплоть до Новороссийска). Через два дня опять оказалось, что деревня Чита в 6 верстах в тылу занята красными. Пришлось сняться с места и обходить. Шли всю ночь, помню очень красивые места, переходили при лунном свете какую-то речку вброд; к утру пришли в русскую деревню Коронки, где наших квартирмейстеров местные жители встретили огнем (помню, убит был солдат, бывший парикмахером полковника Данилова). Переночевали в Коронках, повесили несколько человек.

Присоединившийся в то время из Керчи полковник Котляревский был утром снова послан в Керчь, чтобы остановить пароходы, т. к. никто не верил в возможность держаться на Акманайском перешейке (помню, ночью страшно кусали клопы). Утром выступили по направлению немецкой колонии Нейцюрихталь, по дороге остановились пообедать в маленьком хуторке, на который начали наступать большевики. Был довольно сильный бой; здесь я впервые увидел замечательную стрельбу полковника Лагодовского, который со второго снаряда попал в большевистскую пушку.

На ночь отошли в болгарскую колонию, названия не помню. Эта деревня находилась почти что на самом шоссе Феодосия – Симферополь, по которому отступали части 4-ой дивизии в составе около тысячи человек под командой полковника Слащева; мы связались с ними, приказано было наступать. На следующий день с рассветом наш отряд повел наступление на немецкую колонию Конрод. В это время части 4-ой дивизии (офицерский Симферопольский полк, остатки Бердянского и Мелитопольского полков со своей артиллерией и 2-й офицерский Дроздовский конный полк) повели наступление на главные силы большевиков, расположившиеся в ближайших к Конроду деревнях. Особенно хорошо дрались Симферопольцы и конный Дроздовский; первый состоял почти исключительно из офицеров, которые шли с винтовками за плечами и не ложась; они выбили большевиков из занимаемых ими деревень, но последние подвели резервы, перешли в контратаку и Симферопольцы принуждены были отступить, понеся большие потери. Мы в это время безрезультатно наступали на Конрод, так как колония была занята большим количеством пехоты, а у нас было весьма немного конницы. Несколько раз наша лава доходила до деревни, но из-за потерь приходилось отступать.

Здесь со мной был интересный случай: орудию, которым я командовал, приказано было перейти на новую позицию. Не успел я сняться, как совершенно непонятным образом вдруг рядом с моим орудием разорвались две гранаты. Я сначала ничего не понял. Большевистская артиллерия, бывшая за Конродом, не могла меня заметить, и, кроме того, мне показалось, что направление выстрела было почти с тыла. Последовало еще два выстрела, убившие одну и ранившие двух лошадей. Тут я только увидел и сообразил: какая-то пушка красных, непонятно откуда взявшаяся, без всякого прикрытия, наткнулась на меня, дала четыре выстрела и удрала неизвестно куда. Я повернул свое орудие и дал несколько выстрелов вслед.

На ночь отошли в немецкую колонию Круглик-Шейхли, где простояли две ночи; большевики не наступали. На следующий день после нашего прихода узнали, что русская деревня в 10 верстах в тылу занята какой-то бандой. Была отправлена карательная экспедиция, в которой участвовал наш взвод. Пришли обратно поздно вечером.