Записки бойца Армии теней

Пошли его искать с Сеней и Ваней. Естественно, чтобы нас не приняли за диверсантов, никакого оружия не взяли. Когда были близ села, где, как предполагали, находился этот штаб, оттуда навстречу ринулся джип. Полный американцев. Шагах в тридцати от нас остановился. Из него выскочило трое. Криками и жестами приказали, чтобы мы подняли руки. Я сделал шаг вперед, чтобы попробовать объяснить, что мы — русские, беглецы из концлагеря и хотим в штаб. Но при моем движении карабины угрожающе вперились в меня: «Хенде хох!» — истерически завопили америкашки. Вот дураки! Стоим мы, стоят они… Сколько же мы будем так стоять? Наконец старший, судя по планкам на его пилотке, что-то приказал, и один из них боязливо двинулся в нашу сторону. Все они были готовы тотчас же нажать на гашетки… Нас тщательно обыскали. Я обратил внимание, что у американцев, кроме их коротких то ли карабинов, то ли автоматов, по обоим бокам болтается по кобуре с кольтом. Как у ковбоев! Ничего не скажешь: вид сугубо воинственный, да вот душонки, видимо, в пятках, приучены не рисковать, беречь жизнь пуще золота: таких с голой грудью под пулю не пошлешь! Интересно: пошли бы они в штыковую атаку? Или с одной гранатой против танка? И вообще, что такое героизм, что такое безрассудство? Есть ли между ними разница? И что полезней на войне? Войну американцы, как я убедился, вели по-своему: сперва массовыми бомбардировками вывернут все наизнанку, затем артиллерией перепашут уже перепаханное, а уж потом двинут танками, а за ними пойдет моторизованная пехота. Просто пехоты, как таковой, чтобы она грязь месила и топала, высунув язык и обливаясь потом, — таковой у них не существовало. Дорого? Конечно! Особенно если учесть бесприцельные бомбардировки «ковром», когда сотни тонн металла и взрывчатки перемешивали пустую землю, уничтожая зато малейшие замаскированные огневые точки, опорные пункты и коммуникации. Что дорого — то дорого. Ничего страшного: все расходы компенсирует поверженный враг. Так стоит ли мелочиться? Во всяком случае жизнь собственного солдата — драгоценней! Ее надо беречь: солдат — человек, а не особь бесплатной массы! В культурных странах, очевидно, «победа любой ценой» не котируется!

Закончив процедуру с обыском, — искали лишь оружие — нас заставили идти впереди джипа со все еще поднятыми руками. Когда они окончательно занемели, мы догадались обхватить ими шею, стало легче! Нет, ни разу еще не доводилось мне быть в подобном нелепом положении — с поднятыми руками. Не позавидуешь тем, кто так сдавался в плен!

В селе и на самом деле находился штаб: легковушки так и сновали туда-сюда. Ввели в дом, заперли в чулане. Через час-два поодиночке стали вызывать на допрос.

— Кто, откуда, почему бродили по окрестностям?

Допрашивал, как я понял, какой-то майор из «Си-Эй-Си», или как там называлась их армейская контрразведка. На чистейшем русском языке! Но глаза — колючие, выражение лица — недоверчивое и неприязненное. Жуть! А расспрашивал монотонным, бесстрастным голосом. Очень интересовался, чем я занимался во Франции, за что попал в Бухенвальд. Думая, что расположу его к своей персоне, я упомянул о записочке — «пароле Ноэля», постаравшись по памяти воспроизвести ее английский текст. Куда там! Мне показалось, что этим я только усугубил свое положение, еще больше распалил недоверие… Да-а-а, в друзья здесь запросто не напросишься! Будь начеку, Сашка!

Из этого дома к вечеру нас отконвоировали в другой, двухэтажный, с часовыми вокруг. На втором этаже было уже человек двадцать разной национальности. Хоть и кормили регулярно и неплохо, ждать неизвестно чего не больно хотелось: очень волновал меня тот майор из контрразведки. Самое интересное, что он абсолютно не заинтересовался моей информацией о Бухенвальде, об экспонатах в патологии, о том, что там ждут избавления… Зря ты, дорогой Густав Вегерер, надеялся, что я смогу оказать вам услугу! Обо всем здесь знали и без меня!

Через день мы решили смотать отсюда удочки. Ночью, когда все спали, мы с Сеней выпрыгнули через окно в огород. Приземлились довольно благополучно. А вот Ваня Земляной почему-то не рискнул: ему показалось слишком высоко! Странный какой-то! С ним и раньше была морока: в минуты опасности, когда необходимо было затаиться и быть тише воды, его начинал разбирать кашель. Что только он ни делал, что только ни придумывал, чтобы справиться со своим непонятным недугом!

И подушку с собой брал. Будто подобный «глушитель» поможет ему. Конечно, подушка немного помогала, но ведь это неудобно и громоздко — таскать ее с собой!.. А сейчас новая странность — боязнь высоты! Подождали его, подождали, затем, прошмыгнув за спиной часового, по задворкам выбрались из опасного квартала и к утру были в Нойендорфе у своих… Все же на душе было неспокойно и стыдно: бросили, мол, своего! Не выдержали и пошли его выручать. Не знаю, как бы нам это удалось, каким способом, но… на полпути столкнулись с ним самим, нос к носу! Молодец, Ванюшка, не подкачал, преодолел самого себя!

* * *