Записки бойца Армии теней

Александр Агафонов — человек невероятной физической силы и воли, его медвежьи ручищи и сегодня производят внушительное впечатление, но еще большим зарядом обладает сдобренная юмором сила оптимизма, которой его одарила природа. Секрет его «прост»: «Я всегда смотрел вперед и ждал именно того, что потом и происходило».

И вот, наконец, полноценное русское издание выходит к своему читателю — в России и за ее рубежами. Приветствуя это событие (а это — событие!), не удержусь от одного пожелания, обращенного к старенькому агафоновскому компьютеру: не подкачать при подготовке продолжения!

Москва

Павеп Полян

ВВЕДЕНИЕ

Ать-два… Ать-два… Ать-два…

— Вы слышите скрип кованых сапог? Не забывайте его!!!

1938… 1939… 1940… 1941… Как цунами, орды нацистов обрушились на Европу, не оставляя позади себя ничего, кроме руин, опустошения, варварских расправ и террора. Ein-zwei, links!.. Ein-zwei, links, links, links! Раз, два… Левой, левой, левой!.. Как мы до этого дошли? Ведь Германия высказывала желание «прийти к дружескому с другими народами урегулированию спорных проблем». — Так публично заявлял Гитлер. Но с 1934 года он уже не скрывает перед своими приближенными, что «Германия не будет настоящей Германией, пока не станет — всей Европой». И он маневрирует, чтобы одного за другим нейтрализовать своих противников, поощряемый нерешительностью, скорее пособничеством правителей западных демократий.

— Значит, я сделаю так и направлюсь сюда…

— Пусть будет так! Делайте, пожалуйста!

— Я веду переговоры, и мы договариваемся… Я подписываю, мы подписываем соглашения… в узком интимном кругу…

«Усатик» тоже договаривается, тоже подписывает соглашения: — «Потерпите, шут вас возьми! Я еще не готов!»… Наплевать на другие нации и народы! Они не более, как разменная монета. Ать-два… Ать-два… Ать-два…

После Австрии и Испании на очереди Чехословакия, Венгрия, Польша, Дания, Голландия, Бельгия, Франция, Румыния, Югославия, Греция, СССР. При каждой остановке на этом «Крестовом походе» посланцы нового образа двух лагерей и шли друг к другу с визитом, чтобы сказать «Чур меня!» и выторговывать соглашения за счет третьих стран.

Беспечность правителей и предательство генералов или, наоборот, если не всё вместе под одной крышей, развернули красный ковер для триумфальных встреч.

«Heili, heilo... Heili, heilo... Heili, heilo, heila... ha... ha... ha... ha... ha.. ha...» — распевали покорители в расстегнутых мундирах, с закатанными рукавами, маршируя в пыли дорог среди полей с недозревшей пшеницей. Из кубка Коллективной Безопасности, разбитого под удвоенными ударами наших волшебников-подмастерьев на тысячу кусков, народы потекли прахом. И понадобится много времени и крови, чтобы вновь его склеить. Дряхлые старики и провалившиеся на выборах нежеланные политики всплыли на поверхность мутной водицы, чтобы внедрить «то, над чем они работали так долго, но чего так и не смогли достичь». И «Квислинги» местного производства воздают почести Оккупанту и поют льстивые оды его величию. «Heili, heilo... Heili, heilo... Heili, heilo, heila... ha... ha... ha... ha... ha.. ha...»

Порабощенные народы волей или неволей работают на гитлеровскую военную машину. Экономика оккупированных стран систематически разворовывалась. Самые бедные категории населения, кто не был в состоянии отовариваться на черном рынке, осуждены на голодное существование. Собственность, принадлежащая патриотам, арестованным и сосланным евреям, и та, которая являлась государственной музейной коллекцией — художественные картины, стильная мебель, драгоценности и т. п., — была бесцеремонно разграблена в пользу «бонз» Третьего Рейха.

Но чем более оккупированные страны облагались налогами, подвергались давлениям, голоду, тем более крепли и разрастались оппозиция и сопротивление. Организованное Сопротивление вооружалось, переходило в атаку. Соответственно возрастали и репрессии со стороны оккупантов. Поезда с вагонами для скота потянули к центру Германии и ее концентрационным лагерям и лагерям уничтожения патриотов и евреев всех оккупированных европейских стран — цвет их юности и их культуры. Сотни тысяч военнопленных всех стран влачили жалкое существование в бесчисленных лагерях. Под влиянием голода или пропаганды, ведомой некоторыми из них и обвинявших их, большинство покорилось своим узурпаторам и согласилось на безропотное существование. Малое же число отказалось от рабства. Бежать, чтобы продолжить борьбу, стало целью. Клыки ищеек, штрафные лагеря, виселица и расстрел, — ничто не смогло заглушить волю стать свободным и продолжить борьбу… Неудачи товарищей служили уроком для тех, кто несмотря ни на что так и не отказался пойти на риск.