Записки бойца Армии теней

Мальчишки пришли к нам и на следующий день. Принесли какие-то свертки и спрятали их в телегу. Когда конвоир был занят своими делами, Поль заговорщически подозвал меня и раскрыл сверток. Бутерброды! С настоящим хлебом и колбасой! Пряча их от конвоира, попытались уединиться, но куда? Не выдержали и набросились на них тут же. До дрожи в душе вдыхал я аромат бутерброда и жевал, забыв обо всем на свете. Сунув очередной в рот, я посмотрел на ребят. Они глядели на нас широко раскрытыми глазами. Оглянулся: товарищи уплетали столь же самозабвенно. От их отрешенного вида, от вида ребятишек, ошарашенных нашей реакцией на обыкновенные по их понятию продукты, меня разобрал смех. Друзья оторвались от еды, повели глазами сначала в мою сторону, потом на мальчишек и тоже начали смеяться.

— Нет, но вкусно же! — оправдываюсь я, нюхая еду и по-собачьи дергая ноздрями. Это вызвало новый приступ смеха у всех, и мы долго хохочем вместе с мальчишками.

Ничто, наверное, не раскрепощает и не сближает так людей, как хороший, здоровый смех. Наши новые друзья совсем перестали нас опасаться, да и мы стали считать их своими. Даже мысль промелькнула: «Эх, как бы хорошо было, чтобы это были наши собственные сыновья!» Поль взял лопату, начал кидать мусор на телегу. Получалось плохо. Смех, визг. Один стал вырывать лопату у другого. Возня…

Опомнились, оглянулись на конвоира. Он равнодушно курил. Мне показалось, что и он ухмыляется. Странно, что он за человек?

Часть бутербродов отнесли в лагерь больным и ослабевшим товарищам.

На следующий день мы опять в окружении тех же ребят. — Алекс! — шепчет мне Поль, — сегодня вас ждет приятный сюрприз.

Все поведение ребятишек отдает таинственностью. Глаза их возбужденно блестят. Передаю сообщение Поля друзьям. На вопросы ребята отделываются упорным молчанием, только с многозначительным видом поднимают палец. Чувствуем, что они и сами горят нетерпением поделиться «секретом», но сдерживаются изо всех сил.

Приходит час перерыва, и наш страж ведет нас к какой-то подворотне. Ребята шумно шагают рядом. Даже, как нам кажется, указывают ему дорогу. Что, и он с ними в сговоре? Входим во двор. Строения окружают нас со всех сторон, и с улицы нас не видно. Чудеса: перед нами в закутке стол, накрытый белой скатертью, скамейка, стулья. На столе пять приборов, большая ваза с нарезанным хлебом. Даже двухлитровый графин с вином! Приносят супницу, разливают по тарелкам, приглашают сесть. Всем этим занимаются трое пожилых крестьян. Конвоир садится рядом. За время обеда ребята то и дело один за другим поочереди выбегают на улицу: дежурят, видно, чтобы предупредить об опасности.

Узнаем, что наш конвоир — эльзасец. Нанялся служить у немцев, чтобы избежать мобилизации. У него большая семья, ее надо кормить. Старший из гостеприимных хозяев, по фамилии Людман, интересуется, где мы воевали, как к нам относятся гитлеровцы (так и сказал «гитлеровцы»), чем нас кормят. Местных жителей интересует настоящая правда, а не та, которую им преподносят оккупанты: что на самом деле кроется за образом «добряка-фельдфебеля», держащего на руках пухленького смеющегося ребенка. Так показано на расклеенных всюду плакатах. Что именно скрывается за изобилием публичных концертов и выставок на тему «Родина изящных искусств и художественной литературы», где Гёте рядом с Гитлером, а Бетховен — с Геббельсом?

Почти три недели подкармливали нас крестьяне во главе с Людманом, снабжая продуктами и для товарищей в лагере. У них мы узнавали о последних новостях с фронта. Увы, в них не было ничего утешительного! Зато в стране и в городе расклеенные гитлеровцами плакаты-предупреждения говорили о многом: Во время отдания почести немецкому флагу каждый прохожий обязан остановиться и снять головной убор. Иначе…

С большим негодованием приходится констатировать, что молодежь преднамеренно занимает всю ширину тротуара, пытаясь этим заставить немецких офицеров сходить с него. Подобный образ действия молодежи преследует определенный замысел…

Учитывая, что акты саботажа и терроризма продолжают осуществляться, особенно на железнодорожных ветках, на складах, молотилках, мельницах и т. п., в регионе устанавливается комендантский час с 21³⁰

и до 5⁰⁰ утра. Все празднества и собрания запрещаются…

В ночь с 16 на 17 августа произведено вооруженное нападение на немецкого часового. Мерзкий преступник до сих пор не найден. В случае его неявки будут взяты и расстреляны заложники…

В наказание за преступление, в случае неявки виновников… числа будут расстреляны 25 коммунистов и евреев. Если преступники и через 12 дней не будут выявлены, то дополнительно будет расстреляно еще 30 заложников…