Записки бойца Армии теней

…Свобода! С каким удовольствием мы полоскались в ручье, отмачивали лопнувшие волдыри на ногах! Казалось, вся прежняя смертельная усталость растворилась в этом подарке человеколюбивой природы. Побрились тупыми лезвиями, и боль, которую они причиняли, вызывала шутки. Привели в порядок одежду. Даже набрякший на груди рубец перестал болеть. Свободная жизнь, жизнь без страха. Наконец-то! Мы тронулись в путь, окрыленные охватившим нас чувством величайшего счастья. Вперед, к видневшемуся селу, французскому, свободному! Табличка, уже не готикой: «Жюврекур». Мы не сбились с намеченного еще в лагере маршрута. Интересно: почему у крестьянина было такое странное поведение: ответив на мой вопрос, он тотчас же повернул назад. Почему? Ответ не заставил себя ждать: крестьянин, как оказалось, поспешил сообщить селу, что, мол, «еще троим беглецам удалось вырваться из плена!». И все село, несмотря на ранний час, высыпало на улицу. Глядят восторженно на «храбрецов», расточают улыбки, поздравляют: «Вив! Вив! Браво!», машут платочками, беретами. В ответ тоже улыбаемся, насвистываем мотив солдатской песенки «Ля Мадлон», зачем уменьшать их радость? Пусть и дальше думают и гордятся, что мы их соотечественники!

Городок Арракур. Ведем себя так же шумно, будто у себя дома. Вдруг…

— Бонжур, месье! Зайдите, пожалуйста, в бистро! — приглашает нас пожилой незнакомец.

В кабачке он стал нас укорять: — Вы что, не в своем уме?.. Тут же битком коллаборационистов, гитлеровцев! Ведь это — «зон энтердит» (запретная зона). Здесь на каждом шагу проверяют документы, частые обыски, облавы…

«Коллаборационисты»? Понятие для нас новое. Очевидно, сотрудники-наймиты. Вот тебе и долгожданная свобода, жизнь без страха!

В бистро задержались не более двадцати минут. Нас снабдили несколькими талонами на хлеб, насобирали около двадцати франков. Как всем этим пользоваться? Что можно купить на один франк? Не имеем никакого понятия. Одно ясно: и дальше необходимо быть настороже! Проблемы, проблемы… Вышли подавленные: свои документы и карту мы сожгли еще там, у ручья, когда узнали, что мы во Франции. Наш путь — к Домбалю. Там живет кузен Поля. Уж он-то даст нам первые уроки в новой жизни, объяснит, что к чему. Там и передохнем. Но до него еще целых сорок километров! И необходимо дойти сегодня же, чтобы спокойно отдохнуть. Да-а, чувствую, что с рубцом на груди не все в порядке: давно он покраснел, набряк, болит… Будто чирей, видимо рана загноилась… Мы твердо убеждены, что кузен этот поможет. На него сейчас вся надежда.

Стараясь ничем не привлекать к себе внимание, проходим через другой городок — Люневилль. Он чуть в стороне от нашего маршрута, зато на более оживленной дороге, по которой безопасней и незаметней дойти до Домбаля. Нам остается еще километров пятнадцать, но силы на исходе. Идем, как в тумане, ведомые одним упорством и уверенностью найти настоящий отдых. На стенах домов и заборах Люневилля обратили внимание на намалеваные знаки: латинская буква «V» с лотарингским крестом внутри. Что это означает? Позже узнали, что «V» от слова «Victoire» — победа, а крест — символ Движения Внутреннего Сопротивления. Значит, здесь есть патриоты, и их надо найти. И еще деталь: фамилию «Де Голль» можно расшифровать и как «две палки». А знак победы и состоит из «двух палок»: лотаринжцы, да и большинство во Франции, свое освобождение увязывали с надеждой на генерала Де Голля, первым произнесшим в своей речи 18 июня 1940 года по лондонскому радио, что борьба должна продолжаться, и призвавшим к Сопротивлению.

Нет, не могу себе сейчас представить, откуда у нас набралось столько сил, чтобы за эти сутки переползти через границу и пройти оставшихся до Домбаля сорок километров! В Люневилле произошло самое страшное — рана вскрылась, по груди и по рубашке потекли струи крови и гноя… Несмотря на это, мы часто сходили с дороги, чтобы заполнить свои желудки плодами груш и слив с деревьев на обочинах… Непостижимы человеческое упрямство и выносливость!

Домбаль оказался маленьким городишкой. Пришли в него в поздние сумерки. Расспросы… На моем клочке бумажки, где я по морзе записал фамилию кузена Поля, знаки стали еле различимы. Ошибочно, я разобрал: «Кюри»…

— Кюрэ? — уточняли жители. — Нет, Кюри. — Такого у нас нет. Наконец кто-то из жителей сообразил: — Раз он Луи, то у нас есть один. Его фамилия Кюни… и нам указали его дом. Было уже около восьми вечера. Наконец-то нам будет долгожданный отдых, дошли все-таки! Ноги еле держат. Мы постучали. Дверь приотворилась. Перед нами маленький человечек. Оглядел нас настороженно. Да, он — Луи Кюни, родственник Поля Негло. Думали, что нас тут же пригласят войти, и мы сразу же плюхнемся, пусть даже на пол. Лишь бы поспать! Нет…

— Подождите! Посоветуюсь с женой — и дверь захлопнулась.

За дверью услышали неясные голоса, недовольный женский голос. Наконец Луи вышел: