Записки Джека-Потрошителя

Уоткинс обходит площадь, и, оказавшись возле трех пустующих коттеджей, зажигает свой фонарь, чтобы не споткнуться в кромешной темноте. Слабый луч света выхватывает из темноты тело, распростертое на мостовой. Женщина лежит на спине с раскинутыми руками, одежда высоко задрана, на животе зияет чудовищная рана, тянущаяся от паха до груди. Внутренности вытащены и брошены возле ее правого плеча. В воздухе стоит тяжелый кровяной запах, напоминающей о бойне. Уоткинс справляется с приступом тошноты и, оглянувшись по сторонам, подбегает к складу «Кирли и Тондж». Он колотит в дверь, пока не слышит, как с другой стороны начинает отодвигаться засов. На пороге появляется перепуганный сторож по фамилии Моррис, в его руке небольшая увесистая дубинка, которую он готов немедленно пустить в ход.

— Боже мой, приятель, помогите мне! — говорит Уоткинс— Здесь убита женщина!

Моррис выносит фонарь. У сторожа оказывается луженый желудок, он только морщится, разглядывая тело, потом достает свисток и быстрым шагом направляется на соседнюю улицу. Он не перестает свистеть, пока не натыкается на двух констеблей, которым сообщает об убийстве на Митр-сквер.

Вскоре на площадь прибывает сам главный комиссар полиции Сити — Генри Смит, которого вызвали звонком с участка на Клоак-Лейн. [17]

Смит приезжает в двухколесном экипаже, рассчитанном на двух пассажиров. Помимо комиссара в нем разместились суперинтендант Фредерик Фостер, а также трое детективов, поэтому неудивительно, что перегруженный экипаж едва не перевернулся по пути к месту преступления. По прибытии суперинтендант Фостер, в прошлом — архитектор, немедленно распоряжается зарисовать расположение тела на площади. В то же время здесь появляется полицейский хирург Фредерик Гордон Браун из больницы Святого Варфоломея, что в Сити. По отсутствию трупного окоченения и тому, что тело еще хранит тепло, он предполагает, что убийство произошло всего около получаса тому назад, то есть сразу же после того, как совершавший обход Уоткинс покинул Митр-сквер. За те пятнадцать минут, что были в распоряжении Потрошителя, он успел сделать многое. Практически вся одежда изрезана в лохмотья, и в целом впечатление таково, что убийца находился в яростном исступлении. Он вспорол Кэтрин Эддоуз живот и грудную клетку, удалил внутренности, часть которых так и не была найдена, разрезал влагалище и рассек бедра, как если бы собирался отделить ее ноги от тела. Лицо женщины искалечено несколькими глубокими ранами. Правая щека рассечена до кости, веки надрезаны и изуродованы, также не хватает части правого уха. Когда тело поднимают, чтобы положить на носилки, этот кусочек выпадает из складок платья.

Рядом с телом доктор Браун обнаруживает некоторые предметы, принадлежавшие покойной, — три пуговицы, медный наперсток и оловянную баночку для горчицы, в которой лежат свернутые закладные.

Три часа ночи. Констебль Альфред Лонг обходит Галстон-стрит. Это не его обычный маршрут, но из-за убийства на Бернер-стрит Лонга поставили сюда на дежурство. Он уже побывал на этой улице сорок минут назад и не заметил ровным счетом ничего подозрительного. Однако в три часа здесь появляется кое-что новое — кусок ткани, явно оставленный таким образом, чтобы патрульный полицейский непременно на него наткнулся. Констебль рассматривает его при свете своего фонаря. Ткань оказывается… окровавленным передником.

На черной кирпичной стене прямо над страшной находкой красуется выведенная мелом надпись.

«Ивреив не зря обвиняют во всем»

Альфред Лонг не успевает записать ее в блокнот, как его внимание привлекает какой-то шорох в узком переулке между домами. Лонг жалеет, что не прихватил на это дежурство револьвер. Но долг есть долг, он удобнее перехватывает дубинку и углубляется во двор, готовясь к худшему.

Что-то бросается ему под ноги.

Это всего лишь кошка — худая серая бродячая кошка. Лонг посылает ей вдогонку проклятие и, бегло осмотрев ничем не примечательный двор, возвращается на Галстон-стрит. В доме, возле которого найден передник, всего семь лестничных клеток, Лонг старательно обследует каждую из них, затем снова подходит к надписи, копирует ее в свой блокнот и быстрым шагом направляется в участок на Коммершл-стрит.

— Вы думаете, что это написал Потрошитель?

Сэр Уоррен, разбуженный посреди ночи, прибывает на Галстон-стрит, чтобы лично осмотреть надпись. Его сопровождают инспектор Эбберлайн и несколько констеблей. К счастью, зевак поблизости нет — рассвет еще не наступил, так что о надписи не знает никто, кроме полиции.

— Констебль Лонг утверждает, что, когда он проходил в первый раз, надписи не было, но он не уверен. Я, тем не менее, думаю, что если бы она была написана раньше, то ее непременно бы стерли. Здешние жители — в основном евреи, они не оставили бы без внимания такую фразу.

— Но абсолютной уверенности у нас нет, Эбберлайн. В любом случае — ее необходимо стереть!

— Но, сэр, мы должны сфотографировать ее. Это может помочь нам в расследовании.