Записки неримского папы

От этой многозначности и метафоричности – одни нервы. Чем беднее в России у человека словарь, тем легче ему живется. Этот мой приятель-филолог, видимо, вообще по три раза на дню в обморок падает.

С другой стороны, он тоже хорош. Что у него за представления о воспитании детей в русской деревне – это же не Северная Корея.

18. Нежный террорист

Артем – нежный террорист.

Он подходит к незнакомым людям, молча встает рядом и исполняет кота из «Шрека».

Надевает на лицо свои фирменные глаза, из которых литрами сочится мимими.

Если его все равно не замечают, а это бывает крайне редко, поверьте, Артем тяжко вздыхает и наклоняет голову набок.

В Москве люди отдают ему телефоны, ключи от машин и банковские карточки вместе с пин-кодами.

В деревне народ покрепче. Но и тут пантомима со «Шреком» работает безотказно. Правда, последнюю почку Артему никто не отдает, как в столице. Здесь для деток у местных взрослых один вид поощрения – карамельки. Сынок таскает их домой килограммами. Подойдет к незнакомым, поводит своим умилительным жалом, услышит «ой, какой миленький, ты чей такой?» и получит свою дежурную дозу барбарисок.

Мы, как противники сладкого, страдаем и боремся, вытаскивая из Артема конфеты по темным углам, куда он каждый раз уединяется после очередной удачной охоты.

Порой доходит до абсурда.

Я наблюдал эту сценку со стороны, не в силах приблизиться и прервать, красный от стыда.

Артем подошел к двум старичкам, мужу и жене, сидевшим на лавочке перед забором своего дома. Вокруг них бегали курочки и петух, рядом лежали собака и кот. Классический джентльменский набор местных селян.

Артем подошел, встал перед ними и включил «Шрека».

Петух подозрительно покосился на сыночка.

«Ой, какой миленький, ты чей такой?» – произнесла дежурную фразу бабулька.

«Это, наверное, Яшки Агафонова, придурка», – заявил дед.

И на этом, как бы, все. За прелюдией больше ничего не последовало. Никаких ништяков.

Артем осторожно, но вполне уверенно протянул к ним ладошку.

«Это чего это, – запричитал дед, который мне сразу не понравился, мелочный старикашка, – он попрошайничает, что ли…»

Артем не выдержал и решил снизойти до простого народа:

«Ко», – сказал он.

Сынок вообще считает ниже своего достоинства выдавать в эфир больше одного слога – не царское это дело. Челядь должна догадаться, что «ко» это «конфеты», иначе добрые феи, управляющие моим малышом, прикажут всех непонятливых выпороть.

Но эта аудитория оказалась очень тугой.

«Чего-чего?» – спросил противный дед.

Артем не выдержал и повторил дважды с напором:

«Ко! Ко!»

«Дед, это он чего, вроде как курицу у нас просит?» – включилась бабка, которая оказалась конгениальной своему деду.

«Да пес его знает, – пробурчал дедок, – пойдем лучше в дом от греха подальше».

19. Курочки

Мы с Артемом в очередной раз гуляем по деревне.

Параллельно я разговариваю со своей мамой по мобильному телефону.

В этот момент из подворотни выбегает стайка курочек и начинает беспокойно кружить вокруг Артема. Возможно, он встал прямо в их еду.

«О, – комментирую я маме в режиме прямого эфира, – местные курочки выбежали на Темку посмотреть».

Здесь надо заметить, что в словаре моей матушки, как у любой интеллигентной женщины, есть специфические жаргонизмы собственного сочинения, которыми она порой ставит в тупик даже нас, близких. Так, «курочками» моя мама называет исключительно молоденьких девушек. И какого лешего я вообще отвлекся на этих куриц. Наш дальнейший разговор походил на общение слепого с глухим.

«Конечно, – сказала мама в ответ, – на такого красавца как не посмотреть!»

«О! – говорю я дальше, – кажется, одна Тему за палец укусила. Сам виноват, нечего было ей в рот пальцем лезть».

«Что она сделала? Что он сделал?» – переполошилась мама.

«Ну ничего, – продолжил я усугублять, сам того не подозревая, – зато Темка ногой ее пнул».

На том конце какое-то время молчали. Наконец мама продолжила:

«Знаешь, Олег, я давно хотела с тобой поговорить о том, как вы воспитываете ребенка. Впрочем, это не телефонный разговор. Вернешься в Москву – обсудим».

И перед тем, как положить трубку, мама выдала мне сакраментальную фразу-крота. Она так всегда делает, под занавес, чтобы крот ее последней фразы поселился в тебе и наделал внутри кучу ходов-сомнений до вашего следующего разговора.

«Надо же, – сказала мама, – это как же можно разрешать живого человека ногой бить».

И положила трубку.

Артем между тем уже успел сменить гнев на милость и помирился с курочкой. С курочкой-курочкой, а не с курочкой-девушкой. С курочкой из мира курочек, а не из мира моей мамы.

«Какого живого человека», – подумал я.

Артем еще долго гладил курочку по спинке, пока до меня доходил истинный смысл нашего с мамой разговора…

20. Деревенские гастроли