Записки русского тенора. Воспоминания, заметки, письма

Я видел взлёты и падения. Но никогда никого не подталкивал из падающих вниз. Стремился скрасить трудные дни уходящих. Я проводил в последний путь Горького, Собинова, Станиславского, Сталина, Александра Пирогова, Обухову, Нежданову, Голованова, Хмелёва, Добронравова, дружил с Журавлёвым и Яхонтовым, Эугеном Сухонем и Борисом Штоколовым. Благословил и дал путёвку в жизнь многим молодым певцам. Одни из них (Атлантов, Образцова, Касрашвили, Мазурок) полностью оправдали надежды, другие даже «переоправдали», то есть пошли дальше, чем я предполагал (Нестеренко, Пьявко), третьи (Андрющенко, Райков, Денис Королёв) слишком рано остановились в своём развитии.

Я воспитал честных людей из моих детей. Помогал становлению в жизни своим внукам. И вот — скоро будет поставлена последняя точка. Это закономерно и этого я не боюсь.

Автобиография[53]

Как оптимист я не люблю оглядываться назад — люблю смотреть вперёд и ждать чего-то такого от жизни, чего я ещё не познал. Но позади такая интересная, счастливая жизнь, и невольно радуешься, что судьба послала мне столько запоминающихся встреч, которые достаются немногим избранным счастливцам. После голодного деревенского детства, когда я, будучи сиротой, без отца добывал себе на пропитание пением в церковном хоре, я попал в Москву, где учился профессии певца.

В театр поступил в 24-летнем возрасте. Но это был оперный театр, руководимый Станиславским и Собиновым. Пять лет я работал с выдающимся реформатором русской сцены. Станиславский репетировал со мной роли Ленского, Герцога в «Риголетто», графа Альмавивы в «Севильском цирюльнике», Юродивого в «Борисе Годунове» и Эрнесто в «Дон Паскуале». После смерти Станиславского театром руководил Всеволод Мейерхольд, с которым мне также пришлось работать, и я получил от него огромный запас театральных знаний. Эти мастера из мастеров привили мне строгость театральной этики, умение быть принципиальным в вопросах искусства, избегать компромисса. В Театре имени Станиславского я стал Заслуженным артистом РСФСР. Проработав там десять лет, был приглашён в Большой театр, и с 1942 года до сего дня вся моя жизнь связана с этой академией музыки.

Большой театр в глазах всего мира является символом русской культуры. Огромная ответственность лежит на артистах Большого театра. Постоянное присутствие на его спектаклях руководителей государства, важных иностранных гостей и строгой, но в то же время очень интересной публики, предъявляет к певцу повышенные требования. Да и сам репертуар Большого театра — различный и ответственный — заставляет певца всегда быть в форме. Здесь я встретился с выдающимися корифеями русского оперного искусства. Собинов, Нежданова, Обухова, Барсова, Рейзен, Пирогов, Михайлов стали моими учителями, а некоторые и партнёрами, давая нам, молодым тогда артистам, свои советы и дружеские наставления.

Я пел одни и те же партии с лучшими советскими тенорами — Козловским и Лемешевым, и это творческое соревнование заставляло много и упорно работать над собой. В Большом театре, как и в Театре имени Станиславского, моей первой ролью был Ленский. Лучший русский Ленский — великий Собинов, будучи художественным руководителем Театра Станиславского, в 1933 году сам проходил со мной партию Ленского, передавая мне традиции исполнения этой роли, создателем которой был на сцене Большого театра. С этой же ролью Ленского я выступил и в своих первых зарубежных гастролях в Югославии в 1945 году, когда я пел в «Евгении Онегине» на сцене Белградского Народного оперного театра. Тогда же я получил от югославского правительства и свой первый орден — орден Братства и Единства Социалистической Федеративной Республики Югославия. Первым моим советским орденом стал орден Трудового Красного Знамени, который я получил в дни юбилея Большого театра в мае 1951 года.

За 15 лет работы в Большом театре я исполнил более двадцати оперных партий, выступив почти в тысяче спектаклей. Мои оперные персонажи были самые разные. В русских операх это были молодые герои: Лыков в «Царской невесте» Римского-Корсакова, Владимир Игоревич в «Князе Игоре» Бородина, парубок Грицко в «Сорочинской ярмарке» Мусоргского, князь Синодал в «Демоне» Рубинштейна. И старики: Баян в «Руслане и Людмиле» Глинки, царь Берендей в «Снегурочке» Римского-Корсакова. И такие сложные по внутренне-философскому содержанию образы, как Юродивый в «Борисе Годунове» Мусоргского или Индийский гость в «Садко» Римского-Корсакова. В операх зарубежных композиторов это были прежде всего «герои-любовники»: Альфред в «Травиате» Верди, которого я спел больше 150 раз, или Герцог в «Риголетто» (в двух театрах — более 250 спектаклей). Это были и Фауст в одноименной опере Гуно, и дон Оттавио в моцартовском «Дон Жуане», и многие другие герои. Моя работа над ролью Вашека в опере «Проданная невеста» Бедржиха Сметаны, поставленной в Большом театре в 1948 году, увенчалась столь значительным успехом, что я был удостоен звания лауреата Сталинской (Государственной) премии.