Запомните нас такими

Имеется одна ма-а-а-а-а-аленькая промашка.

— Два «Кофе по-вахтерски»!

Так. Про отца пока не рассказывай. С твоим отцом мы окончательно запутаемся.

— Можно вас потрогать?

— ...В смысле?

— В смысле — идет ли дождь?

— Выступает хор пьяниц Усть-Елецкого района!

Визитер-бузотер.

— Ну, все! Чайку — и к станку!

Подошел к длинной очереди, демократично встал вторым.

Номер трамвая был почему-то обведен траурной рамкой. Даже не знаю, ехать ли?

Дал поносить рукава двум друзьям.

Побывал в ста семнадцати странах мира, включая несуществующие.

Футбольная команда «Вахтер» — с кобурами, в кованых сапогах.

«Сталин и Мао кушают нас!»

Оказалось, что в его квартиру надо лезть по какой-то узкой трубе.

Стоя в прихожей на четвереньках, дочитывал газету.

— Ладно, уж если я такой вредный — всем буду давать по 50 копеек.

Это юный Зефир пролетал И твое полотенце украл.Скоро Феб златоперстый придет И еще что-нибудь украдет.

— Это ужасно, это ужасно... — повторял. Так долго повторял, что забыл: что ужасно-то?

Улица Носильщиков, дом 11.

Портной, хвастливо:

— Да такое только святые носят!

Замерзла в стеклянной будке вместе с цветами — все это стальным тросом стащили во двор.

— Напомните — я вам нахамила или нет?

Довели меня до слез и рукоприкладства.

— Ну что? Отведаем жути?

Академия убожеств.

— Да подожди ты со своими просторами!

Гардеробщик пришел, напевая: «По-кушали! По-кушали!»

Ошибка: Не ту уморил.

К сожалению, не могу с вами драться, потому что слишком шикарно одет.

— Немного белого безмолвия? — предложил официант.

— Да, я избалован, но исключительно самим собой.

— Скажи, только честно: ты к чертовой матери вхож?

— Дряблость ты ходячая!

Приказано: Прикоснуться к мечте!

...часть характеристики: «...в выпивке стремителен...»

Смелый писатель — это тот, кто смело говорит то, что и так давно всем известно.

Если в бухгалтерии нет денег — так что же там есть?

Честно шел по улице.

Вместо кофе с молоком принесли кофе с молотком.

Вдруг в дверях сарая показался человек во фраке: «Внутрь нельзя заходить!»

«Я это потому грешу, что сам давно уже не пишу».

Я, конечно, был убит, но виду не подал.

Плакал над икрой: «Тысячи загубленных жизней!»

— Работать! Работать! — стучал кулаком.

Вино в бокале морщилось.

— Будут выделены машины, чтобы привезти на собрание больных.

— Самое трудное будет — здоровых привести!

— ...и наброшусь я...

— Нет. Один раз — это много.

Беззубый компостер.

Выйдешь — проспект Маршала Устинова поражает своей суровой простотой.

— Я тут должен стремительно пойти в гору — поэтому покидаю вас.