Заповедь

Руслан поморщился. Спроси дядя о кулаках и их вреде — он повторил бы немало запомнившихся фраз из газет и услышанного по радио и на собраниях. Но дядя-то спрашивает не о каком-то неизвестном кулаке, а об отце, Умаре.

— Мурат говорит: эксплуататор он, — укоризненно прищурился Урузмаг и гневно запротестовал: — Эксплуататор? Твой отец? Тот, кто сам да его сыновья каждый день с раннего утра до ночи в поле пот проливал? Советская власть не против, чтобы родители своих детей трудом воспитывали, так? Так. Выходит, что Умара сослали из-за Инала. А кто он такой?

— Родственник наш. Дальний.

— Но никто не захочет не только быть его родственником, пусть и дальним, но и жить с ним в одном ущелье. Потому что он пьяница и бездельник. И пришел он к твоему отцу потому, что другие гнали его от себя. Все в ауле знали: Иналу что ни поручи, шиворот-навыворот сделает. Живность погубит, в драку влезет, да еще и тебя в неприятности втянет... В общем, не было ему доверия, никто в свой дом не пускал его. С голоду помирал Инал, весь обносился, только и ел, что на свадьбах и поминках. Но они ведь не каждый день бывают?! А отец твой сумел его от выпивки оторвать. К делу пристроил, кормил его, одевал... Но бездельничать не разрешал. Как свободная минута у Инала, к баловству тянуло его, и Умар тут же находил, чем тому заняться. Круто с ним вел себя, врать не стану: что было, то было. Но ведь Инал стал на человека похож!.. Много, много сделала новая власть. Много хорошего мы от нее увидели. Школы строит, больницы, всем дала право учиться, работать, жить, как подобает человеку. Но почему с лентяев не спрашивает, не знаю! — И с тоской добавил: — Плохо, очень плохо, когда закон выгораживает бездельников. Тогда лодырей больше становится. Презирать их, за общий стол не пускать, — вот как надо! Наши предки так и делали. Чтоб пьяницу или лодыря пригласить на пир?! Никогда! А сами придут — слова им не дают, не замечают их, а бывало, и песню о них споют. А сейчас? Умар склон горы в сад превратил. Хорош он был?

— Яблоки, груши... — Руслан вспомнил, как таяли во рту груши особого сорта, черенки которой достал отец в Унале.

— Теперь нет их! — закричал дядя. — Нет сада! Высохли деревья. Полно в колхозе людей, а некому поливать, некому ухаживать за яблонями и грушами. Сколько Умар подвод с фруктами в Алагир и во Владикавказ направлял, а сейчас ни одно дерево не плодоносит. То склон горы пользу давал людям, а теперь мертв! Кому это надо было? С кого спросить за это?

Урузмаг долго так разглагольствовал. У самого города он замахнулся кнутом, но лошадь и ухом не повела. Но на сей раз дядя изменил своим правилам и с силой огрел животное кнутом. Бедарка рванулась вперед. Колеса застучали по вымощенной камнем улице Владикавказа...

***

... Дом оказался двухэтажным. Он стоял, вытянувшись вдоль берега Терека. Половину второго этажа занимала веранда с большими стеклами. Пять комнат соединялись когда-то между собой, из них на веранду вели три двери. Ясно было, что хозяин строил дом для одной семьи. Но времена менялись, и теперь между смежными комнатами две двери были наглухо заколочены толстенными досками; получились три квартиры, одна из которых была однокомнатной. Дядя провел племяника в конец веранды и, отворив дверь, заявил:

— Понравится — купим тебе.

В комнатах царил полумрак...

— Здесь у него спальни были, — не уточняя, у кого, сказал дядя, как бы оправдываясь за то, что внутри темно, хотя на улице сейчас вовсю светило яркое солнце.

Руслан распахнул створки окошка и выглянул наружу. Под окном, сразу за деревом, начинался глубокий овраг. Дерево вот-вот грозило свалиться: корни его сиротливо оголились.

— Окна можно расширить, — угадав по лицу Руслана пришедшую ему мысль, сказал Урузмаг. — Я уже прикинул, как.

— А овраг не страшен? — спросил племянник.

— Чепуха, — успокоил его дядя и, понизив голос, произнес: — Беспечные люди эти городские. Не знают, что ли, как укрепить овраг? Но мы и не с таким справлялись. Посадим по склону кустарник, а у здания еще ряд деревьев — и живи сколько хочешь! Хоть сто лет! Но ты, Руслан, не обмолвись. Хозяин из-за оврага сбросил цену. — Урузмаг, довольный удачной сделкой, засмеялся.

— Обе комнаты будут мои? — уточнил Руслан.

— Обе! — обрадовался дядя, уловив в вопросе ожидаемое согласие. — Не очень хорошие, но что делать? Нелегко купить сейчас дом. И этот люди добрые помогли найти...

— А вы рядом будете жить?

— Внизу, — вздохнул Урузмаг. — Эти комнаты, что сразу за твоими идут, горбуну принадлежат. Он, знаешь ли, вцепился в свои комнатушки и никак не хочет продавать. Я уж ему и обмен предлагал, чтоб он вниз спустился. Не желает! Но что горевать? Под одной крышей с тобой будем, все равно что одной семьей. — И заглянул ему в глаза с тревогой: — Не нравится тебе квартира?