Заповедник потерянных душ

– Да ну! – Бодряков резко остановился, холодно уставился на разгневанного папашу. – Основанием может служить тот факт, что он угнал машину пропавшей без вести женщины с места… Предположительно, с места преступления. Он отогнал машину в автосервис, уничтожив тем самым все возможные следы. И, предположительно, он последним видел Супрунова Ивана Митрофановича. Он последним видел его живым.

– Нет, не я! – прорезал повисшую тишину звонкий обиженный голос Данилы. – Не я последним видел его живым.

Парень вылез из шезлонга и, загребая мокрую после полива газонную траву босыми ногами, медленно пошел в их сторону.

Как-то он не так выглядит, подумал Бодряков, обменявшись удивленными взглядами с Малаховой. Что-то в нем определенно изменилось. Нет ленивой вальяжности в походке. Высокомерие исчезло из взгляда. Будто соскребли сверкающий налет с золотого ребенка. Растерян, подавлен, испуган.

– Не я последним видел его живым, – повторил он, подойдя ближе и протягивая Бодрякову руку для приветствия.

Тот с удивлением пожал. Папаша вот не снизошел до рукопожатия.

– А кто? – спросил капитан, выпуская из пальцев потную ладонь парня.

– Данила, ты не обязан ничего им говорить! – закричал Хаустов-старший, тесня сына от Бодрякова. – Лучше молчи! Пусть катятся. Ты не обязан!

Он загородил Данилу широкой загорелой спиной, обтянутой белоснежной майкой. И что-то еще сказал ему вполголоса. Что-то недоброе, видимо, раз Данила сразу фыркнул и выпалил:

– Да пошел ты!

– Ты как разговариваешь с отцом, щенок?!

Крепкая загорелая рука взметнулась для пощечины. И он бы ударил, не появись в саду женщина.

Жена, догадался Бодряков. Жена и мать. Высокая, красивая, стройная, она будто не шла, а плыла по мокрой газонной траве. Бодряков мог поклясться, что ног она не намочила.

– Что здесь происходит? – Темные глаза смотрели тревожно. – Иван, кто эти люди?

– Это полиция, дорогая, – скрипнул тот зубами, уронил руку вдоль тела, повернулся ко всем с ядовитой ухмылкой. – Пришли задать вопросы твоему… Нашему сыну.

– Какие вопросы, Ваня? – спросила она, внимательно рассматривая гостей. – Разве остались еще вопросы? Руководство полиции гарантировало нам, что вопросов не осталось. И нашего сына никто не потревожит. И нашему сыну…

– Вашему сыну уже двадцать, госпожа Хаустова, – жестким голосом заметила Малахова. – Он давно совершеннолетний гражданин. И способен отвечать за себя и свои поступки.

– Но он не сделал ничего дурного! – Ее четко очерченные пухлые губы задрожали.

– Ни одно доброе дело не остается безнаказанным, дорогая, – проскрипел, стоя слева от нее, Иван.

Он потирал ладонь руки, которой замахнулся на сына. На симпатичном холеном лице застыла маска сожаления.

Интересно, о чем он жалеет? О том, что не ударил? Или о том, что замахнулся? Что же такого совершил парень, что отец готов был устроить ему публичную порку?

Интересно, интересно…

– Куда ты отвез Супрунова? – спросил Бодряков, уставившись на Данилу с подозрением.

А у него не было оснований ему доверять. И никому в этой семье. Сплошная ложь и притворство.

– Старый завод керамики. Заброшенный. Там будка охранника сохранилась целой. Он попросил отвезти его туда, – скороговоркой ответил Данила, боясь, что ему снова помешают. – Купил ему продуктов, немного денег дал. Налички почти не было. Все на карте.

– Кто еще был с тобой той ночью?

– Никто, – мотнул он головой. – Я был один. И он.

– Он что-то рассказывал? Про женщин?

– Да. Он сказал, что случайно наткнулся на них на болоте. Они заблудились, видимо. Он бросился на помощь. Вытащил ту… ну, которая в кустах мертвая была. Вытащил, положил на траву. Начал кидать что-то типа лески второй. Она барахталась в болотной жиже. Она вроде ухватилась. Он потянул. А тут эта женщина, первая, начала хрипеть. И он пошел к ней.

– Бросив вторую?

– Выходит, так. Потом он тащил женщину, подругой его она, что ли, была. Он тащил ее долго, много. Дотащил почти до машины, а потом понял, что она умерла. Перепугался. Ослаб сразу. И потащился ко мне за помощью.

– Как же он в темноте нашел дом лесника?

– А как он нашел болото? – фыркнул Данила. – Этот дед не из простых бомжей, если что. Он каким-то ученым, что ли, был в прежней хорошей жизни. Ученым биологом. Он вроде этот заказник знал как свои пять пальцев. Он не очень сильно распространялся, но я понял.

– Как вы завели машину? – задал Бодряков вопрос, не дававший ему покоя. – Если хозяйка утонула, откуда у вас взялись ключи?

– Ключи были в сумке той женщины, которую он тащил. Сумка поясная такая, маленькая. Непромокающая. В ней ключи и документы на тачку. Оказались… – Данила опустил голову, уставившись на свою ногу, ерзающую по мокрой траве. – Как-то так все было.

– Ты сказал, что не ты последним видел его в живых. Как это понять?

Бодряков тяжело вздохнул. Он уже пожалел, что приехал сюда. Он задыхался от теплой влаги, испаряющейся с газона. Он задыхался в обществе этих красивых людей, пропитанных фальшью.

Странная история странно завершилась. Пора поставить точку и успокоиться. И пора заставить Малахову забыть.