Заражение. Том 1 [СИ]

Такие сейчас никто не носит, машинально отметил Марцелов, разве что в кино. Ему показалось, что глаза человека едва заметно блеснули — неприятным болезненным светом. Конечно же, это был отблеск лампы фонаря.

— Уважаемый… вы меня слышите? Документы предъявите.

Сержант Гаврилюк, старший группы, с золоченым значком на груди, сверху которого полукругом было написано «Патрульно-постовая служба», а ниже, под гербом — «Полиция, № 015036» стоял позади, переминаясь с ноги на ногу. Он, конечно, мог прикрикнуть на Марцелова, чтобы тот не маялся дурью, в конце концов, план по задержаниям и штрафом они на сегодня с лихвой выполнили, покрутившись возле цветочного рынка, где заезжие спекулянты продавали запрещенные китайские петарды, хлопушки и ракеты — к Хэллоуину.

«У нас нет такого праздника, сматываем удочки и шуруем в участок. Продукция будет изъята, заплатите штраф за торговлю в неположенном месте запрещенным товаром. Это если еще что-нибудь не найдем». Хитрые торговцы сдавали часть товара, ту, что непосредственно была выложена, с радостью платили штраф на месте и продолжили торговлю.

— Они как тараканы, — сказал Гаврилюк. — Прихлопнешь тут, а они уже там. И что ты сделаешь? Все равно будут продавать, так хоть под нашим присмотром.

Марцелов не возражал. Эти чертовы штуковины, свистящие так, что уши закладывало, настоящие ракеты, стоили приличных денег. Может, официально и нет такого праздника, а вся страна неминуемо будет в тыквенных оскалах.

— Говорю тебе, пошли. Пятнадцать минут осталось. Пока дойдем, смена кончится.

— Погоди… что-то с ним… — Марцелов отстегнул резиновую дубинку, вытянул ее перед собой и ткнул человека в спину — тот подался чуть вперед, но не произнес ни слова.

— Оглох что ли? — повысил голос младший сержант, закипая. — Зашел за угол поссать и уши отморозил? Отвечай! — Он снова ткнул в колышущуюся ткань пальто — уже сильнее, чувствительнее.

На другой стороне улицы семенили редкие прохожие — они старались не смотреть в сторону арки и полицейского наряда — никто не хотел встревать не в свое дело. За углом, в кафе, хлопнула дверь, послышался девичий смех.

— Дэн, ты такой смешной, когда выпьешь пива! Завтра, между прочим, педиатрия, а я ничего не выучила… по твоей милости. Что мне теперь делать? — видимо, девушка тоже слегка выпила, голос ее был громче обычного, звонкий и счастливый, он перекрывал завывания ветра.

— Я вызвал такси, — сказал парень. — Как раз успеем до одиннадцати, пока общагу не закрыли. Могу написать тебе в чат, помочь с рефератом.

Она засмеялась.

— Как будто не знаешь Базелевича. Его ничем не проймешь. Я уже и юбки меняла, и блузку расстегивала, нифига не действует на него. Ты уж точно ничем не поможешь. О-ох, как мне хорошо…

Послышался шум мотора, машина затормозила напротив входа в бар. Женские каблучки застучали по тротуару, хлопнула дверь, через минуту все стихло.

— Короче, вызывай карету, — сказал Марцелов. — Я сам его оформлю, пусть лучше у нас посидит, чем тут околеет. — Впрочем Марцелова интересовало не здоровье клиента, а его сумка.

Гаврилюк покачал головой, нехотя достал рацию, из которой периодически раздавались шипящие звуки переговоров экипажей с дежуркой. С одной стороны, город небольшой, хорошо бы сперва узнать, кто это, чтобы не совершать необдуманных действий. С другой… жертва на блюдечке — раздевай тепленького, даже сопротивляться не будет. В конце месяца Климов, начальник ОВД, будет тыкать в отчет и орать: «Где показатели, мне из-за вас краснеть приходится! Как халтуру на базаре ловить, так они тут как тут, а как работой заняться, мать вашу, мне потом за вас отдуваться на коллегии! С каждого шкуру спущу заживо, если работать не начнете!»

— Центральная, это сто пятый, у нас пьяный возле «Свободы». Слева от входа, в арке. Пришлите патрульную.

Рация ответила через мгновение:

— Какой еще пьяный, вы что там, мозги отморозили? Нахрена он тут?

Гаврилюк ковырнул ногой снег.

— У него большая сумка, а сам на ногах не стоит.

— Ладно, там сейчас Жирнов будет возвращаться, передам ему.

— Спасибо, отбой.

Тем временем, Марцелов достал фонарь и обошел мужчину сбоку, держа наготове палку.

Рука Гаврилюка автоматически нащупала холодную резину — все это ему не нравилось хотя бы тем, что мужик никак не отзывался.

— Эй, ты! Слышишь?! У тебя имя… — Марцелов направил белый луч света в лицо человека. — Черт! — Фонарь дернулся в его руке. — Что с тобой…

Гаврилюк напрягся, чувствуя, как бешено застучало сердце. Им не так часто приходилось участвовать в чем-то рискованном. Обычная рутина, привычный маршрут, все свои — общение и столкновения с людьми хоть и не слишком приятными, но вполне себе безопасными, — будь то торговцы петардами или алкаши возле «Пятерочки». К тому же, мало кто горел желанием пообщаться с представителем закона, и тем более продолжить это общение в отделении. Постепенно свыкаешься, что тебя боятся по определению, расслабляешься… вот тогда и может прилететь неожиданная оплеуха судьбы.