Заря Айваза. Путь к осознанности

Я был смешон даже самому себе. Вместо того чтобы прилагать все усилия для полного погружения в процесс, я пребывал в раздвоенном состоянии, я был и участником, и наблюдателем, и даже в этих ролях существовали свои подгруппы. Там был и искренний наблюдатель, принимающий все то, что он видел, и пытавшийся все это осмыслить, и циник, выносящий основанные на прежнем опыте суждения обо всем. Был нерешительный свидетель, опасающийся того, что может выйти из себя и сойти с ума, и наблюдатель, отстраненно смотрящий на события издалека. Все было похоже на то, будто в моей голове собралась группа субарендаторов. Я попытался перевести внимание на того, что находился в центре события, затем снова на себя, наблюдающего и гармонизирующего окружение, и почувствовал, что я превратился в собаку, бегающую по кругу в надежде укусить себя за хвост. Когда я спросил себя: «Кто я?», я получил ответ: «Я тот, кто размышляет». Внезапно я принял другую точку зрения, и мне стало очевидно, что «Я тот, кто осознает, что он размышляет». Но на этом все не закончилось. В мое сознание прокралась мысль: «Я осознаю, что осознаю, что я размышляю», — а затем и ощущение, что мое «Я» широко распространено, что оно охватывает все маленькие «Я», и что есть «Я», которое осознает все это… и… что всему этому нет предела!

— Я собака, бегающая за своим хвостом, — сказал я рыжеволосой партнерше. Она прищурила глаза, пытаясь понять, о чем я говорю. Я не находил другого способа выразить это вращение извечного шара, и, уже раздраженный, снова сообщил ей об этом, словно винил ее за то, что она наблюдала за моими слабостями: — Да, я собака, которая хочет укусить себя за хвост.

Вскоре мое раздражение ослабло, и я успокоился, я чувствовал, что нахожусь в нужном месте и что обязательно стану просветленным. Но я был и удивлен. В жизни, далеко за пределами этой комнаты, из которой доносятся крики людей, стоны страдания и смех, эмоции длятся намного дольше. День, два мы пребываем в депрессии, а затем у нас складывается ощущение, что жизнь такая, какая должна быть, и мы ходим с этим какое-то время, после чего такое ощущение перерастает в состояние равнодушного согласия с людьми и обстоятельствами. Здесь же эмоции менялись с огромной скоростью. Я несчастен, я не достиг ничего ценного в жизни, никто никогда не любил меня, я ненавижу себя за свою никчемность… Я уверен на все сто, что эти чувства будут со мной до конца. Но через пару минут они становятся каким-то давним сном. Все хорошо, и всегда так было, негативные мысли — часть жизненной игры, как и желание избегать скукоты. Переживания усилились и как бы увеличились в объеме, выгнав из головы противоречивые мысли.

Я все больше и больше ощущаю безмятежность, я растягиваюсь в бесконечность, и, куда бы я ни шел с закрытыми глазами, я везде вижу части себя. После чего играю в какую-то игру с группой мужчин и женщин, разодетых, как индейцы с Анд. Мужчины на одной стороне, женщины на другой. Мы танцуем под звуки барабанов и простых струнных инструментов, эти звуки бьют мне прямо в сердце. Некоторые поют высоким гортанным голосом в такт музыке, и эти звуки раздаются эхом среди высящихся рядом отвесных скал, словно сами горы запели переливчатым йодлем. Меня пробирает неудержимая тоска по этой жизни, и через сжатые глаза по лицу начинают медленно скатываться слезы, поскольку эта жизнь уже в прошлом, и я отдален от нее. Я смотрю через плечо на группу танцующих, и один из них мне кажется знакомым, после чего образы начинают тускнеть и исчезают в тумане.

Я погружаюсь в густую растительность из длинных разноцветных листьев папоротника и густых волнистых ползучих растений, которые пригревает солнце и обильно увлажнил недавний ливень. Я вижу толпы каких-то странных существ, живущих в этом зеленом море, невнятный язык которых я могу понимать. Это крошечные феи с туманным мышлением, которое никак не отразилось на их способности полностью погружаться в свои чувства.

Среди фей выделяется одно существо мужского пола, но с мягкими женскими движениями и взглядом, которым он смотрит на меня своими раскосыми зелеными глазами. Его кожа сияет бледно-зеленым цветом с желтыми проблесками; я ощущаю его мягкость, влажность и эластичность, хоть и не дотрагиваюсь до него. Я открыт, как огромные розовые цветы, что я вижу вокруг, мне не нужно ничего скрывать и мысленно спрашивать, кто он такой. Существо медленно поворачивает голову, не отрывая от меня своих зеленых глаз, и теперь оно искоса смотрит на меня, как какая-то соблазнительная женщина, медленно показывая на меня своим длинным указательным пальцем мягкой руки. В его жесте заключена какая-то тайна, ответ на которую скрыт, и теперь мне нужно сконцентрировать сознание, чтобы загадка раскрылась передо мной, как понятная книга. «И кто я?» — слышу я себя на расстоянии. Зеленая фея, которую я так быстро полюбил, становится все меньше и меньше, исчезая в небесной голубизне, и я слышу, как мой резонирующий голос начинает удаляться: «Кто я-а-а… Кто я-а-а-а?»