Заря Амбера

— Недурно проделано, братец, — с усмешкой произнес Эйбер. — Так вот, если не присоединяться к перебранке, — он многозначительно посмотрел на Блэйзе и Пеллу, — а ответить вместо этого на твой вопрос, в настоящий момент в замке пребывает четырнадцать членов семьи — включая тех, кто находится в данной комнате.

— Четырнадцать?! — невольно вырвалось у меня.

— Я понимаю, что на первый взгляд этого многовато, — сказала Фреда, — но я уверена, что ты с легкостью запомнишь, кого как зовут.

— А когда я их увижу?

— Думаю, вечером, за ужином, — сообщил Эйбер. — Ради свежей крови они выползут из своих щелей.

— Эйбер! — Фреда демонстративно посмотрела на брата.

— А как надо? Выползут из-под ковриков? — предложил тот другой вариант.

Фреда вздохнула:

— Анари.

Она повелительно взмахнула рукой — лишь сверкнули драгоценные камни в перстнях, — и к ней поспешил пожилой мужчина в красно-белой ливрее.

— Слушаю вас; леди, — произнес он.

— Отведи лорда Оберона наверх и подыщи для него подобающие покои, — распорядилась Фреда, потом одарила меня ослепительной улыбкой. — Я уверена, что ему захочется до ужина отдохнуть и привести себя в порядок.

— Да, неплохо бы, — откликнулся я. Хоть мне и жаль было покидать тележку со спиртным, помыться и вздремнуть сейчас было актуальнее. Такое впечатление, что сегодня вечером мне нужно быть в хорошей форме, ибо четырнадцать новоявленных родственников будут прислушиваться к каждому моему слову и присматриваться к каждому движению.

А еще я отметил про себя, что Фреда назвала меня «лорд Оберон». Пожалуй, к этому титулу я могу привыкнуть.

— Пожалуйста, сюда, лорд, — сказал Анари, направляясь к двери.

— Значит, до ужина.

И, вежливо помахав рукой родственникам, я двинулся следом за Анари.

И услышал, как Блэйзе прыснула и почти беззвучно выдохнула:

— Ну разве он не прелесть?

Я почувствовал, что у меня горят щеки. Меня еще никогда не называли «прелестью». Я бы, пожалуй, не обрадовался, даже услышав такое от женщины, с которой я делю постель. И мне уж точно не хочется, чтобы меня так именовала собственная сестра — пусть даже матери у нас и были разные.

Ну ладно, прелесть я или не прелесть, но я сделал все, что мог. В конце концов, я — солдат и не привык к тонкостям высшего света и придворной жизни, даже если и принадлежу к этому самому высшему свету по праву крови. Ну что ж, значит, Действуем, как обычно. Я сделаю все, что смогу, а они либо примут меня вместе со всей моей неотесанностью, либо нет. В любом случае, мы останемся родственниками.

— Пожалуйста, лорд, следуйте за мной, — сказал Анари, свернул влево и принялся медленно, осторожно подниматься по широкой лестнице.

— Какова твоя должность? — поинтересовался я.

— Я здешний дворецкий, лорд. Я руковожу слугами и веду дом.

Я кивнул.

— И как давно ты служишь моему отцу?

— Всю свою жизнь, лорд.

— Нет, не моей семье. Именно моему отцу, Дворкину.

— Я имел честь служить лорду Дворкину все мои семьдесят шесть лет, а до меня ему служил мой отец и отец моего отца.

— Тогда получается, что ему… — я нахмурился, пытаясь прикинуть, что же именно у меня получается, — …что ему больше ста пятидесяти лет!

— Да, лорд.

Я поежился. Мне вдруг отчего-то сделалось не по себе. Наверное, я ослышался. Столько не живут. Но Анари произнес это столь будничным тоном, что было ясно: сам он в это верит и, более того, воспринимает как нечто само собой разумеющееся.

Когда Дворкин возник у дверей дома Хельды, ему на вид нельзя было дать больше пятидесяти. Но теперь, задумавшись, я вспомнил, что во время схватки с адскими тварями он выглядел заметно моложе.

Опять магия. Да когда ж это кончится?

Мы поднялись на два пролета, и Анари провел меня в крыло, отведенное, как он сказал, под личные покои моей родни. Вся обстановка здесь дышала богатством и мощью. Картин и гобеленов хватало и в других местах; здесь же полы покрывала замысловатая мозаика, ниши заполняли великолепные статуи нагих женщин, люстры и настенные канделябры сверкали хрусталем, а мебель украшали искусная резьба и позолота. За десятилетия — или столетия — своей жизни Дворкин собрал здесь столько сокровищ, что их хватило бы на добрую дюжину королевств.

— Вот это будут ваши покои, лорд, — сказал Анари, остановившись перед большой двустворчатой дверью. — Надеюсь, они вас устроят.

Он распахнул двери — и я обнаружил, что стою на пороге небольшого собственного дворца.

Полы устилали роскошные, толстые красно-золотые ковры. Стены были увешаны прекрасными картинами и гобеленами на разнообразные сказочные сюжеты. К потолку уходили позолоченные колонны, изукрашенные лепниной. Потолок был нежно-голубым, словно небо, и по нему плыли облака, а в одном углу даже виднелся парящий ястреб. По правую руку стоял столик, окруженный тремя изящными креслами. По левую — небольшой письменный стол со всем необходимым: перья, чернильница, бумага, пресс-папье, воск и печати.

— А вот ваша опочивальня.

С этими словами Анари вошел в комнату и открыл другие двери, со сводчатым дверным проемом. Я увидел кровать с балдахином, зеркало в человеческий рост и умывальник с тазом и кувшином.