Зарубежный филиал, или Искусство жить в Израиле. Часть 2

Но Авни не хотел в это верить и считал «фальшивкой, сфабрикованной американскими империалистами». Приносил Прага и книги великих писателей, которые в 30-х годах говорили правду о сталинизме. Оставлял он и свежие газеты, много беседовал и устраивал дискуссии. Но убедить Зеэва в ошибочности коммунистической теории не удавалось. Всё решила статья лидера итальянской компартии Пальмиро Тольятти, в которой убедительно объяснялось, что дело не столько в Сталине, сколько в порочности целого ряда базисных положений, которыми КПСС руководствовалась все годы.

Как потом рассказывали охранники тюрьмы в Рамле, в то утро из камеры Зеэва Авни раздался нечеловеческий крик. Авни бился на кровати в истерике, а рядом на полу валялась скомканная газета. «Позвоните Прагу, – сказал Авни сквозь рыдания, – и передайте ему, что я готов рассказать всё». Показания Авни повергли в шок Хареля и Манора. Нанесённый ущерб оказался намного большим, чем предполагалось. Пришлось отзывать почти из всех стран Европы израильские разведгруппы и начинать строить заново всю разведсеть.

– А что потом стало с этим предателем?

– За своё признание он заслужил облегчение условий содержания. Его перевели в общую камеру, разрешили заочно учиться в университете. Через три года он получил диплом клинического психолога, а в 1965-м был досрочно освобождён за примерное поведение. В 1973 году, во время Войны Судного дня, Авни служил в действующей армии и в госпиталях в качестве психиатра и психолога.

– В своё время в Израиле был такой шпион, работавший на КГБ и также быстро расколовшийся на первом же допросе.

– И кто это такой?

– А вы разве не слышали про Шабтая Калмановича? Так я вам могу за него кое-что рассказать. Этот парень родом из Каунаса. Родился он в 1947 году, а в 1959-м его родители решили уехать в Израиль. Но получили отказ. Отец Шабтая до этого работал заместителем директора известного завода, так его сняли. Шабтая даже исключили из пионеров и отказали в приёме в комсомол. Но школу он благополучно окончил, и в местный политех его приняли. Но как только он получил диплом, его забрали в армию.

В период армейской службы его пригласили как-то на «дружескую беседу» с офицером КГБ. Беседу тот провёл в патриотическом духе и предложил сообщать о тех сослуживцах-евреях, которые ведут «антисоветские разговоры». И Шабтай стал «стучать» на своих товарищей, получая в обмен различные послабления по службе. А потом семья Калманович вдруг получила разрешение на выезд в Израиль и в декабре 1971 года оказалась в аэропорту Бен-Гурион. Шабтая Калмановича, как и других репатриантов, пригласили в комнату офицера ШАБАКа, чтобы выяснить, не пытались ли его вербовать советские спецслужбы. Но разговор был кратким и формальным, так как семья Калманович, двенадцать лет находившаяся в отказе, не вызывала никаких подозрений.

В Израиле Шабтай преуспел в карьере довольно быстро. После окончания курсов по изучению иврита он был принят в Центр пропаганды, действовавший при канцелярии премьер-министра. В его задачи входила работа с новыми репатриантами. На него даже обратила внимание премьер-министр Голда Меир. Вскоре Калманович был назначен главой Объединения новых репатриантов, действовавшего под эгидой правящей партии «Авода». В партии у него нашлись покровители, помогавшие заводить знакомства в правительстве.

ШАБАКу казалась подозрительной быстрая карьера Калмановича, и покровители Шабтая были поставлены об этом в известность. Но те только отмахнулись, и, как потом оказалось, совершенно напрасно. Весной 1974 года на конспиративной квартире КГБ в Дрездене Калманович встретился с подтянутым худощавым блондином с типичной внешностью славянина. Это был молодой офицер КГБ Владимир Путин. Ему было поручено «разбудить» Калмановича от трёхлетней «спячки» и напомнить о взятых им в Москве обязательствах. Шабтай заверил, что помнит о «долге» перед социалистическим отечеством.

В ходе беседы Шабтай получил соответствующие инструкции и три тысячи долларов. Деньги не бог весть какие. В Израиле Калманович параллельно с основной работой начал заниматься бизнесом. Воспользовавшись своей должностью, завёл близкие знакомства с певцами, артистами и художниками, репатриировавшимися в Израиль и не имевшими здесь работы по специальности. Он взялся организовывать их гастроли и выставки в Израиле и за рубежом, обдирая своих подопечных. Первый после разрыва отношений между СССР и Израилем Калманович обходными путями организовывал гастроли известных советских артистов в Израиле. Когда об этом бизнесе стало известно в Аводе, Калмановичу предложили оставить пост в Объединении репатриантов во избежание скандала. Шабтая это не очень расстроило.