Зарубежный филиал, или Искусство жить в Израиле. Часть 2

– Что за ткани Сашка привёз? Я бы такую ткань и даром не взял. Чтобы её реализовать, надо ещё доплачивать покупателям. Что-то здесь не так. Ведь Сашка обещал привезти красивые ткани, которые быстро разойдутся.

– А он их и привёз, и они давно разошлись.

– Так откуда тогда эти страшилки? Ну-ка давай колись!

И выяснилась одна подробность. Оказывается, Барыга возил два экскаватора: один – Аркадия, а другой – свой. Ткань получал с «нагрузкой»: часть – красивых, а часть – «убогих». Красивые он даже не завозил в магазины, они у него разошлись мгновенно и по хорошей цене. Убогие же сдал в магазин и предъявил Аркадию как его долю. Юридически с него ничего не возьмёшь. Он мог по первому требованию забрать ткани из магазина и отдать Аркадию. А что потом с этой тканью делать? Тем временем завод за экскаватор деньги требует, так как срок оплаты прошёл… Аркадий поделился своими проблемами с Юрием Сергеевичем, а тот свёл его с Дмитричем. Объяснив Дмитричу ситуацию, Аркадий уточнил:

– Я, конечно, не прошу его убивать. От этого никакого толку не будет. Тыс парой своих богатырей можешь на него только немного физически воздействовать. Сашка хоть мужик пакостный, но трусливый. Мы ему насчитаем хорошие проценты за просрочку платежа по договору. Мне бы только получить стоимость экскаватора, чтобы с заводом рассчитаться. А все проценты – тебе за труды.

– Ну что ж, давай свой договор, поедем разбираться. А деньги нам сейчас тоже будут кстати. Пришло приглашение из-за границы на соревнования. Будет на что везти команду.

Операция прошла успешно. Сашка испугался, когда к нему в контору нагрянул Дмитрич с одним из своих помощников, и вернул долг вместе с процентами. На радостях Аркадий пригласил Юрия Сергеевича и Дмитрича отметить это событие. Посидели хорошо, но Аркадий всё никак не мог успокоиться, возмущаясь такой Сашкиной непорядочностью.

– Я ведь Сашку давно знаю и всю его семью – тоже. Из крестьян. Жили трудно, хотя целыми днями трудились в колхозе родители и старшие дети. За работу отмечали только трудодни в тетрадке, а на трудодень бывало, что и вообще ничего не выдавали. Официальная пропаганда тогда вовсю критиковала капиталистический строй, а жизнь во многих колхозах была хуже рабской. Раба хозяин кормил, а не только заставлял работать.

В колхозе же крестьяне только работали, а жили в основном за счёт личных подсобных хозяйств. И уехать никуда нельзя было, потому что колхозникам паспорта не выдавали. Как только отменили это «крепостное право» и начали всем выдавать паспорта, семья сразу же переехала в город. Когда Сашка поехал учиться в институт, семья мало чем могла ему помогать. Он подрабатывал на разгрузке вагонов. Но вскоре нашёл себе дело полегче…

Он, как ни странно, отлично ориентировался в покупательском спросе. Из него получился бы хороший товаровед, но учился-то на строительном факультете. Казалось бы, никаких перспектив. Однако он своим способностям применение нашёл: завёл знакомства в магазинах. Ему перепадал приличный товар, он реализовывал его на барахолке по спекулятивным ценам.

Дело было рискованным, ведь в Уголовном кодексе за спекуляцию был прописан тюремный срок. Но Сашка никогда не выносил на рынок товар партиями, даже два сразу не брал, всегда всё продавал единичными экземплярами. К тому же торговал таким дефицитом, который уходил вмиг. Вот так и стал он Барыгой. И на кличку не обижался. А после окончания института устроился на завод, но всё равно торговал по-прежнему. Потом и начальником отдела стал, но при каждом удобном случае ездил в Москву, закупал там дефицит, а по выходным торговал на базаре. Я что думаю? Может, эта страсть к торговле превращает человека в гниду?

– Да не было у него никогда настоящего чувства порядочности, – возразил Дмитрич, – ведь специфика перепродажи в условиях советского времени в основе своей уже содержит обман. Она накладывает свой отпечаток на характер человека, занимающегося этим ремеслом. И Сашка не считал зазорным обмануть кого-нибудь, если это сулило ему какую-то выгоду. А с годами заматерел и вовсе потерял способность различать границу между добром и злом.

Аркадий смог рассчитаться с заводом и остался, что называется, при своих, но был доволен, что не запятнал своё честное имя. И был благодарен судьбе, что подружился с Дмитричем. Не раз собирались они втроём не по делам, а просто на междусобойчик. А дел у Дмитрича появлялось всё больше. В стране в это время взаимные неплатежи, необязательность и наглое «кидание» разрастались как сорняк на заброшенном огороде. В мутной воде экономической вакханалии крутилось огромное количество вынужденных и умышленных неплательщиков.