Защитник

— Я помню, как все переживали из-за моего возвращения в главный улей, — сказала я. — Но никаких сложностей не возникло.

— Как только телепат успешно преодолел переход в главный улей, он начинает тренироваться с ударной группой, — продолжил Лукас. — Это редко вызывает проблемы. Теперь телепат контактирует со многими умами, но все они знакомы, безопасны и принадлежат людям, преданно служащим улью и готовым защитить своего телепата любой ценой.

Я кивнула.

— Вторая критическая точка — включение телепатического подразделения в работу и первый контакт с разумом настоящей цели в чрезвычайной ситуации. Телепат впервые считывает разум того, кого ты называешь дикой пчелой. И сталкивается с крайне пугающими действиями, мыслями и воспоминаниями. Это всегда вызывает сильную, а временами и перехлестывающую через край реакцию.

Я сморщила нос.

— Мой первый чрезвычайный вызов был… довольно чувствительным.

— Твоя реакция не выходила за пределы того, что мы считаем нормой, — ответил Лукас. — Но мы все равно сильно за тебя тревожились. Легко недооценить размер травмы, вызванной первым чрезвычайным вызовом телепата.

— Именно в этой критической точке Йорк лишил себя жизни?

— Да. — Лукас поморщился и поспешил продолжить объяснение. — После того, как телепат справился с первыми несколькими заданиями, обычно наступает довольно мирный период. Телепат продолжает наращивать умения и опыт, и все вроде бы идет безупречно.

Он скривился.

— Однако это впечатление обманчиво. Повторяющиеся контакты с умами целей ведут к накоплению напряжения, телепат все с большим трудом стряхивает их влияние и начинает страдать от симптомов фрагментации. Это третья критическая точка в развитии телепата, когда ему приходится рассеивать сохранившиеся эха разумов целей. Телепатические способности всплывают во время лотереи, то есть сразу после Праздника. Проблема фрагментации обычно возникает сразу после Хэллоуина.

— Сразу после Хэллоуина? — переспросила я. — Но он прошел пару месяцев назад.

Лукас в отчаянии всплеснул руками.

— Я знаю. Мы наблюдали за тобой, ища признаки фрагментации, но ничего находили. По прошествии месяца мы решили, что ты, должно быть, справилась с проблемой с невероятной легкостью. Мы испытали глубокое облегчение. Тем страшнее был шок, когда несколько дней назад ты начала проявлять симптомы фрагментации.

Базз подняла руку.

— Я не знаю, что произошло с Эмбер после лотереи. Существует ли какая-то причина, чтобы фрагментация началась у нее позже, чем у других телепатов? Возможно, прошло больше времени до ее первой чрезвычайной ситуации, или ей досталось меньше напряжения, чем в среднем?

— Нет, — сказал Лукас. — Как раз наоборот. Эмбер вернулась из улья Футура с опережением расписания, нас бросили в первое дело еще до того, как подразделение официально заработало, и Эмбер пережила безграничный стресс во время крайне тяжелого и опасного расследования. Если на то пошло, мы ожидали, что симптомы фрагментации поразят ее раньше обычного, поэтому…

Он оборвал предложение и ударил ладонями о столешницу.

— Подожди! Вот ответ. Это должен быть он. Я так ударился в панику, что не увидел его, но…

Лукас улыбнулся Базз.

— Ты золото. Ты чистое золото.

— Какой ответ? — спросил Адика. Лукас повернулся ко мне.

— Эмбер, ты действительно пострадала от симптомов фрагментации раньше обычного. Ты уже нашла способ справляться с последствиями чтения разумов.

Я нахмурилась.

— Если это правда, почему Меркурий застрял в моей голове?

— Потому что ты столкнулась с проблемой фрагментации во время похода во Внешке. Ты вступила в контакт с раздражающим разумом Элдена. С разумом, который читала с особым напряжением из-за своей личной истории.

— Но у Эмбер, похоже, не возникло проблем после чтения Элдена, — заметила Меган.

— Не возникло, — согласился Лукас. — Тогда я удивился этому, но с благодарностью принял. Если бы я остановился и как следует все обдумал, то понял бы, что Эмбер пострадала, но нашла какой-то способ с этим справиться.

Он помолчал.

— Эмбер, это произошло, когда мы были вдалеке от улья, и на телепатическом уровне стояла абсолютная тишина. Думаю, твой мозг как-то использовал эту тишину, чтобы очиститься от вторгшихся теневых личностей.

— Правда?

— Думаю, да, — сказал Лукас. — И сделал это так хорошо, что мы даже не заметили происходящего. Но затем мы вернулись в улей. Напряжение от чтения разумов целей вновь стало накапливаться, и в окружении мыслей ста миллионов людей твоя тактика не сработала.

Он покачал головой.

— Ты только что пережила несколько исключительно напряженных рейдов, и естественно, возникли проблемы. Пребывание в парке тебе немного помогло. Выход во Внешку помог больше, но ты по-прежнему оставалась слишком близко к шуму улья.

Лукас улыбнулся.

— Эмбер, если мы надолго увезем тебя далеко от улья, твой мозг сумеет справиться с фрагментацией.

— То есть мы снова отправляемся в поход? — скривился Адика. — Сейчас зима, Лукас. Во Внешке страшно холодно.

Лукас рассмеялся.