Застава на Аргуни

Накамура, обозленный развязностью есаула, собирался уже накричать на него, но, уловив на возбужденном лице гостя раздражение, сдержанно спросил:

— Вы чем-то огорчены, Михаил Аристархович?

— Огорчен? — Новиков презрительно усмехнулся.

— Вы никогда еще таким красавцем не возвращались, — уточнил Накамура, показав на багровую ссадину, запекшуюся на щеке Князя.

— Попробуйте-ка сходить туда разок, я посмотрю, каким красавцем вы вернетесь! — прошипел Новиков.

Накамура опешил. Ни один агент еще не осмеливался разговаривать с ним так. Японец встал и, чуть не захлебываясь от злости, закричал:

— Как вы смеете, есаул, разговаривать со мною в таком тоне? Вы забылись? Я призову вас к ответу!

Ван Мин-до, глянув на бычий загривок, жилистые руки белогвардейца, сжимавшие спинку стула, предусмотрительно отодвинулся в угол комнаты. Накамура торопливо потянулся к бутылке, решив, очевидно, что ее содержимое — самый верный способ для укрощения разбушевавшегося Князя.

— Не пугайте меня, Накамура! Я не из пугливых. И запомните: туда я больше не ходок! — Новиков залпом опорожнил поданный майором бокал, пододвинул закуску. — Едва ноги унес, а вы еще насмехаетесь.

— Что случилось? — уже миролюбиво спросил Накамура.

Новиков рассказал о своем последнем выходе на русскую сторону по заданию самого начальника миссии полковника Хаясида.

Словно вторично переживая всю трагичность положения, в котором он оказался, Князь закурил и, волнуясь, закончил:

— Километрах в пяти от Аргуни напоролся на наряд. Пришлось отстреливаться и уходить. У самой границы так прижали, что хоть руки подымай. Спасся чудом… Выстрелил почти в упор в красноармейца, вскочил на его коня и бешеным карьером влетел в реку. Судьбу решила чистая случайность. А вы говорите: «красавчик!» Придется вам за такую нервотрепку…

Князь многозначительно потер ладонями.

— Мы платим только за выполненные задания, — поглядев исподлобья на агента, проговорил японец. — А так, знаете…

— Не желаю и знать, — выдохнул Новиков, багровея. — Я рисковал головой и должен получить все, что мне обещано. Иначе вам скоро самим придется ходить туда. Что касается меня, то я на этом карьеру разведчика кончаю. Хватит!

— Через пару дней вы пойдете опять. Задание получите у Ван Мин-до. Расчет будет произведен по возвращении, — проговорил Накамура, подходя к окну. — Будем считать на этом наш разговор законченным.

Белогвардеец, потеряв над собой власть, прогремел:

— Этого, господин майор, не произойдет. Расчет вы прикажете Вану произвести сегодня и сегодня же я уеду из Уда-хэ. Я прекращаю сотрудничество с вами раз и навсегда.

— Можете ехать, но расчета не получите.

— Получу! — Князь угрожающе сунул руку в карман.

Японец шагнул к нему, повелительно крикнул:

— Выньте руку! И больше такими вещами не шутите, иначе я прикажу вас сейчас же арестовать!

Новиков направился к двери, потом, словно раздумав, остановился. Он хотел что-то сказать, но Накамура его опередил:

— Я сегодня же доложу полковнику, и мы откажемся от ваших услуг. Вы вернетесь в Харбин и поступите в дансинг такси-боем. Будете провожать скучающих дамочек, не имеющих средств для оплаты таксомотора. Максимум — пятьдесят фен с подола! Надеюсь, вас такой заработок устроит?

— Вы смеетесь, Накамура? — спросил Новиков, берясь за дверную ручку.

— Мы, японцы, любим смеяться, но не любим шуток! Скоро вы убедитесь в этом.

— Лучше пьяных женщин сопровождать, чем работать с вами, — не сдавался Новиков.

— Впрочем, вам, пожалуй, не придется делать и этого. Мы поступим проще: отдадим вас под суд за старые грехи.

Белогвардеец хотел что-то еще возразить, но махнул со злостью рукой и вылетел из комнаты, хлопнув дверью.

Накамура расстроился. Ван Мин-до, понимавший переживания шефа, пытался его успокоить:

— Не придавайте значения. Князь почти каждый раз, возвращаясь с той стороны, ведет себя так. Особенно, когда потерпит неудачу. Успокоится и опять пойдет. Куда теперь денется?

Накамура заходил по комнате, потом подошел к столу, выпил немножко виски, приказал:

— Готовьте переправщика!

…Утром прибыл Хоменко. Он не захотел упустить случая расправиться с Князем. Будь на месте Новикова другой агент, комендант вряд ли бы помчался ночью сломя голову на заставу. Но тут речь шла о поединке, давно уже превратившемся в азартную охоту.

Хоменко остановил разгоряченного коня у крыльца, бросил поводья коноводу, вошел в канцелярию. Торопов, намереваясь рапортовать, вскочил из-за стола.

— Здравствуйте! — остановил его комендант, усаживаясь на кровать. — Всю ночь ехал, думал коня «посажу». Сам черт обломает копыта о ваши горы. Устал, — пожаловался он, растирая ноги.

Офицеры стояли перед комендантом и молчали, не зная, как реагировать на его жалобы. Им не часто приходилось слышать их от человека, отличавшегося завидной выдержкой и стойкостью.

— Дайте попить чего-нибудь холодненького, — попросил Хоменко, снимая портупею с оружием.

Михеев притащил жбан холодного квасу. Комендант большими глотками, чуть не захлебываясь, пил и косился на офицеров. Отдышавшись, он спросил:

— Селинцев передал, в чем суть?

— Да.