Застава на Аргуни

…Под кличкой Князь в органах японской разведки был зашифрован махровый белобандит и террорист, бывший семеновский есаул Новиков. Удирая из Забайкалья, он прихватил с собой солидный запас награбленного золота и несколько лет был завсегдатаем харбинских ресторанов. Эмигранты, наверное, до сих пор помнят его пьяные оргии в «Эмпайре», «Эдеме», «Американском баре». Пока были деньги, Новиков довольно успешно выдавал себя за отпрыска княжеской фамилии, находил немало собутыльников, готовых во все горло кричать о родовитости своего приятеля. Эмигрантские газеты, сообщая о ночных похождениях есаула, именовали его не иначе, как «известным князем». Харбинцы читали и диву давались: они никак не могли припомнить ни одной княжеской семьи, к которой можно было причислить хотя бы отдаленно этого развратника и бандита.

Шло время, таяли деньги. Настал день, когда они и вовсе кончились. Новикова перестали величать князем даже бывшие приятели. При упоминании его имени люди откровенно посмеивались.

Надо было как-то существовать. И Новиков подался на заработки. Сперва он устроился шофером в Модягоуское реальное училище, но, убедившись, что должность шофера не обеспечивает его, бросил эту работу. Потом он поступил приказчиком в торговый дом «Мацуура». Не привыкший жить по карману, Новиков накануне Татьянина дня убил сторожа и ограбил кассу. Боясь, как бы не угодить на скамью подсудимых, он улизнул в Шанхай, поступил на службу в русский полицейский полк.

Влюбившись безнадежно в шанхайскую танцовщицу Глорию Сейтер, Новиков вытащил на свет божий вырезки из харбинских газет — единственные печатные документы, свидетельствовавшие о его «родовитости». Втершись в почитатели азиатской карменситы, он стал вхож в ее салон, раза два был зван на ужин, а однажды, набравшись смелости, даже признался ей в чувствах. Глория раскусила, кто добивается ее руки, и отказалась от чести быть «русской княгиней». Подобная перспектива в то время никого уже не прельщала. Такие князья, как Новиков, имели спрос, пожалуй, лишь у девиц из притонов Яшки Моргалова да Женьки Геккеля. Глория согласилась быть «похищенной» банкиром Рубинштейном.

Подавленный до отчаяния, готовый уже покончить с собой, Князь обратил на себя внимание японцев. Кишевший шпионами всех разведок мира, Шанхай в таких людях нуждался. Новиков стал агентом.

Испробовав белогвардейца на нескольких заданиях в Китае, японцы пришли к выводу, что место ему не в Шанхае. Бесшабашная удаль, кровожадность и алчность бывшего есаула привели их к мысли: «Новиков — законченный бандит, какого надо еще искать да искать. Лучшей фигуры для террористической работы и не подберешь».

Года через полтора-два после бегства из Харбина Князь снова очутился в Маньчжурии. Обосновавшись в Трехречье, он стал периодически выезжать на границу для выполнения заданий.

Новиков несколько раз выходил на русскую сторону, совершил три террористических акта против советских активистов, переправил тысячи антисоветских листовок, в составе бандитских шаек нападал на местное население, устраивал засады на пограничников.

Японцы хорошо платили. Новиков старался. Сходит разок-другой, сделает свое черное дело, получит пачку денег — и айда на месяц-два кутить с гейшами в Дайрен. Он рисковал. Иногда здорово рисковал. Но что значил риск для головореза, отпетого еще двадцать лет назад? Глядя на него, можно было подумать, что задание, кончавшееся перестрелкой с пограничниками, — не смертельно опасная вылазка, а всего-навсего обыкновенная прогулка, забава, возбуждающая аппетит.

Последнее время Новиков играл ва-банк. Пограничники за ним охотились, следили за каждым шагом. Особенно настойчив в этом был комендант участка Хоменко, давнишний знакомый, которого он, Новиков, однажды оставил с носом. Правда, из этой встречи Новиков ушел с пулей в ноге, но и Хоменко едва не поплатился жизнью. Искушать судьбу вторично Князю не хотелось. Не скучал он о Хоменко, не жаждал еще одной встречи.

И все же Князь шел на задание без страха. То ли он уверовал в свою неуязвимость, то ли на самом деле был так неуловим и удачлив, что выпутывался, казалось бы, из самых невероятных, самых непредвиденных ситуаций. А может быть, ему помогало великолепное знание здешних мест, в которых довелось воевать еще в годы атамановщины. Словом, ему здорово везло.

…В то время как пограничники ломали голову, старались предусмотреть возможные варианты встречи с матерым разведчиком, Князь появился на кордоне Уда-хэ. Он вошел в комнату, размашистой походкой приблизился к только что прибывшему Накамуре, приложил руку к кепке.

— Здравствуйте, майор Накамура! — сказал Новиков, грубо пожимая руку японцу. Начальнику кордона он снисходительно кивнул, считая, видимо, что для китайца вполне достаточно и этого. Белогвардеец сел, вытащил из кармана пачку дешевеньких сигарет, закурил. Сделав две-три затяжки, он сплюнул на пол и с откровенным любопытством уставился на бутылку, стоявшую на столе.