Застеколье

Прямо по болоту пролегала узкоколейная железная дорога, уходящая куда–то за мрачноватый горизонт или прямо в топи. Пропитанные мазутом шпалы забиты зеленоватым мхом, рельсы почти съела ржавчина. Кажется, странно что до сих пор не нашлись «добрые люди» и не сдали несколько тонн железа в металлолом. Но где тут найти людей, если добраться до этих мест можно только водой?

Полуразвалившиеся бараки, бетонный забор, превратившийся в руины, колючая проволока, торчащая из самых неподходящих мест… Когда–то – впрочем, не так и давно, в этом месте был лагерь для заключенных. Не знаю, как он официально именовался, под каким номером числился в системе исполнения наказаний, но как в местном обиходе его именовали Курдюг. («Курдюг, а не Курдюк! – уточнил Петрович на прощание. – Пишется через «г», а то ты опять перепутаешь!») Зеки трудились, валили лес, выполняли и перевыполняли план, за что получали Условно–досрочное освобождение, а вокруг колонии стояли обычные дома, хоть и барачного типа. Наверное, колонию можно было назвать «градообразующим» предприятием, но она давала жизнь и работу сотням людей. И зеки, после освобождения часто не уезжали куда–то, а пускали корни. Обзаводились семьями, работали на все той же вырубке леса, только в ином качестве. Потом грянула Перестройка, распад Союза… Кажется, преступников меньше не стало, но количество лагерей изрядно сократилось. Не знаю – хорошо это, или плохо, судить сложно, но факт остается фактом – то, что создавалось ценой невероятных усилий и человеческих жертв, было брошено. А то, что оставляет человек, очень быстро возвращается к своему первобытному состоянию. Опять–таки, не берусь судить – хорошо это или плохо, но надо думать, что потомки Гильгамеша и иных героев Ура и Урука, создававших Великую Цивилизацию Междуречья, с тоской наблюдали, как воды Тигра и Евфрата размывают создававшиеся веками каналы и насыпи, а болото съедает дома, подтачивает зиккураты, превращая все созданное людьми в глиняную первооснову.

Вот и теперь – я с грустью смотрел на болото, не сразу заметив, что внутри его наличествует почти идеальный круг, заполненный черной водой.

[1] Узнал. Оказывается, носить пришлось дважды. Первый раз – когда проходил срочную службу, второй – когда призвали на два года как офицера запаса.

[2] На всякий случай – лывами в Вологодской области называют не очень толстый слой почвы, образовывающийся поверх небольших водоемов – уже не озер, но еще и не болот. Обычно, из таких озер и появляются болота.

[3] В те годы писалось именно так – Усть-Кубинский район.

Глава 14

На глубине и в узилище

– Вы, товарищ майор, главное не паникуйте и не дергайтесь. Ежели что, мы вас вытянем, – утешали меня профессионалы, недоумевавшие – на фига, высокому чину, вроде меня, рисковать своей шкурой? – Но учтите, каждые десять метров воды – это одна атмосфера!

– В смысле? – не понял я.

– В том смысле, что уши будет закладывать, – любезно пояснил мне старшина–контрактник, имевший столько погружений под воду, что он и сам не помнил. – После пятидесяти метров кровь из ушей может пойти.

– А… – протянул я.

– Ну, может и не пойдет, – утешил старшина. – Порог чувствительности у каждого свой. Повторю на всякий случай – не паниковать! Помните – следует просто спускаться и наслаждаться.

– Наслаждаться?!

– Невесомостью наслаждаться, – вздохнул контрактник с непонятной мне завистью.

Неужели кто–то может наслаждаться погружением в бездну? Ну да, кто–то и без парашюта с горы прыгает, на мотоцикле через автобусы скачет. Задумавшись, принял на плечи тяжеленную хреновину, называющуюся манишкой и прослушал вопрос начальника.

– Майор Кустов, вы меня слышите?! – повысил генерал голос, не то, пытаясь привлечь внимание, не то, маскируя собственную растерянность.

– Я силы берегу, – буркнул я. Вроде, Унгерн опять интересуется – а стоит ли мне лезть? Ну, сколько можно об одном и том же?! Сам понимаю, что не стоит, но надо.

– Чего бережешь? – не понял начальник, но было уже поздно отвечать – два ассистента из числа профессиональных водолазов надели на меня тяжеленный шлем, как говорил Гомер, «сверкающий яркою медью» и прикрутили его ко мне тремя болтами. Ну, не совсем ко мне, а к той штуке, вроде детской манишки. Теперь, даже если я и пожелал бы, то все равно ничего бы не услышал. Рация есть, но ее еще нужно подключить.

Не только у генерала, но и у всех профессионалов было сомнение – а стоит ли мне самому спускаться в озеро, или, как обозвали наши ребята – в «болотную яму»? Во–первых, возраст, во–вторых – никакой подготовки, а в–третьих, как ни крути, Полпред Президента, есть Полпред Президента. Если со мной что–тослучится, то Унгерн получит по самые уши и, даже не столько из–за моей должности, а из–за того, что прервется ниточка, связывающая Застеколье с Россией.