Застрелите меня из рогатки

Эва восхищенно зацокала языком. – Ой, мне прям страшно стало! Это такие сильные заклинания? Научишь? Или только ведьмакам можно?

– Да, Эвочка, только ведьмакам можно. Расскажи все про себя. И вообще… Я ведь издалека-издалека. Тут у вас ничего не знаю.

– Деда, у нас всё просто. Мы живем у моря. Иногда море бушует и выносит на берег разные разности. Вот один раз и вынесло большой сундук. Когда открыли, в нём была женщина. Она прямо на берегу родила меня. Через две менки умерла. Меня отдали Мерку и Мирке. Мирка тогда тоже недавно родила и кормила Гирона. За это староста им платил деньги. Так всегда бывает, когда сироту отдают в приписные. Потом мы с Гироном росли. Сначала было хорошо. Потом Гирон захотел забрать мой медальон, который всегда был у меня на шее. А потом…Мирка всегда говорила, что девок надо с малолетства приучать к труду. Как исполнилось пять менок, я стала помогать по дому. Гирон всё больше с отцом-то. А больше и сказать-то нечего. Работала, работала…А как пропал голос – стали отдавать ведьме на помощь. Она сама предложила. И платила Мирке деньги за это. Потом я выросла. Эти придурки с Гироном стали приставать. Я все время пряталась от них. – в голосе Эвы зазвенели слезы.

– Девочка моя, они сделали с тобой что-то плохое?

– Нет, только юбку порвали. А потом их как откинет от меня! Гирон руку себе сломал. Поэтому они разозлились и избили меня.

– С всеми разберёмся!

Их разговор прервал слабый скулёж. В комнату вполз грязный мохнатый комок. Это был измождённый маленький пёсик. Весь в колтунах, глаза гноились, одно ухо разорвано.

– Это же Жучок! – Потянула руки к существу Эва.

– Подожди, девочка. Дай-ка я с ним разберусь.

– Деда, не убивай его. Он хороший.

– Да я и не собираюсь ему вредить. Сейчас искупаю. Посмотрю, что с глазками. Потом покормим. Ты иди в домик. Я тут сам. – Павел Николаевич неловко взял пёсика на руки. Все-таки тело ещё плохо слушалось. Пёсик как будто понял, что ему хотят помочь и затих.

Павел осмотрелся. У окна на стене висели грубые ножницы. То, что надо.

Он с песиком на руках вышел на крыльцо. «Не дрожи. Сейчас я тебя постригу. Потом помою. Понял?» – Павлу Николаевичу показалось, что щенок кивнул головой. Он ножницами срезал самые большие колтуны. Потом начал ровнять. Стрижка получилась так себе. Пёсик вздрагивал, но терпел. После купания оказалось, что шерсть собачки серого цвета. «Чем же тебя кормить?» – подумал Павел. Собачка извернулась и укусила его за палец, тут же слизнув капельку крови. От неожиданности Павел Николаевич уронил костлявое тельце из рук: «Паршивец, я тебя спасаю…А ты!»

– Спасибо, хозяин! – хрипловато сказал «песик». – Я тебе жизнью обязан.

Старуха бросила меня сигаям на растерзание. Еле спасся. Теперь буду тебе служить, пока не прогонишь.

– Ты кто?

– Призванный ведьмой мелкий демон. Могу принимать разные формы. Но чаще принимаю образ собаки. Я и в своем мире был похож на собаку, только с рожками и длинным хвостом. Вернуться назад не могу. Теперь вот привязан к тебе. Ты же ведьму убил и забрал её силу. А я подсуетился и слизнул твою кровь.

– Только сначала укусил!

– Ну, а как иначе! Не привязанный призванный демон развоплощается. Дай ещё капельку, хозяин…Уж очень хочется…

– Так ты что, всё время будешь кровь сосать как вурдолак?

– Не знаю, что это за существа. Но кровь нужна твоя и только когда я сильно истощусь. А так я ем все то же, что и ты. Дай капельку, дай…Ой, щас развоплощусь – канючил демон.

– Кровь-то девчонкина – заметил Павел Николаевич.

– А сила-то твоя – ответил мелкий демон.

– Так тебе сила нужна?

– Да. Но ты пока не умеешь отдавать силу. Поэтому через кровь. Дай, хозяин!

Тебе же лучше будет. А то ты ещё долго будешь со всем разбираться. А время не ждёт. Девчонке-то через три менки будет восемнадцать…

– Что будет тогда?

– Не знаю. Но в восемнадцать можно будет открыть шкатулку, которую оставила её мать. Ключ уже почти восемнадцать лет болтается на шее Эвки.

– Понятно – протянул Павел Николаевич – что ничего не понятно! Давай рассказывай, пока девочка спит.

– Не спит она. Подслушивает. Давай, Эвка, выходи! Чего я не знаю, ты доскажешь.

– Как она доскажет? Она же немая.

– Ну ты-то её слышишь. И я слышу. И ведьма слышала. Больше никто.