Затерянный храм

— Согласно тексту, они также приносили в жертву коз. — Марина и Сорсель обменялись заговорщическими улыбками. Гранту это не понравилось. — Но, насколько я знаю, капитан Крицкий нашел одни камни. Никаких сокровищ. Вероятно, они спрятаны где-то в недрах острова. Еще более вероятно, что они давно уже были найдены. Черное море всегда считалось прибежищем пиратов и разбойников. — Сорсель с холодной улыбкой склонил голову в сторону своих посетителей. — Если поедете туда, осторожнее там с находками. У древних греков был повод опасаться Черного моря как места, лежащего за пределами мира, места, населенного дикарями. Дикими амазонками, кровожадными листригонами, сиренами и змеями. Не следует обманываться целомудренным названием Белого острова. Христианство заставило нас слишком крепко поверить в то, что после смерти мы попадем в счастливое место, где среди мягких облаков слышна музыка арф и хоровое пение. Греки придерживались другого мнения. Даже для героев это было недоброе, неприветливое место. У Филострата есть история про Белый остров, о том, что дух Ахилла однажды попросил проплывавшего мимо моряка привезти ему из Малой Азии некую молодую рабыню. Когда купец выполнил просьбу, Ахилл устроил в своем храме роскошный праздник в его честь. Однако, когда купец плыл прочь, он услышал жуткие звуки — с острова доносились крики невыносимого мучения. Это Ахилл отрывал девушке руки и ноги.

Джексон встал:

— Ну, большое вам спасибо, господин Сорсель. Пожалуй, мы пойдем. Вы нам… э-э-э… очень помогли.

Остальные остались сидеть.

— А табличка? — спросил Мьюр. — Мы же за ней приехали.

— За чем вы приехали? — Голос Сорселя погрубел от гнева. Он поднялся. Огонь бросил его длинную тень по всей комнате. — В моем доме вы не можете ничего от меня требовать. Моя коллекция принадлежит только мне. Я ни с кем не собираюсь ею делиться. Если только у вас не найдется, что предложить взамен.

— Идем, — сказал Джексон нетерпеливо. — Остров мы и сами можем найти. А табличка нам не нужна. Мы ее все равно прочитать не можем.

— А что мы станем делать, когда приедем на остров? — Грант еще ни разу не видел, чтобы Рид был так сердит. — Мы даже не сможем начать поиски, если не узнаем, что на табличке написано. А что, если на второй половине какая-нибудь очень важная информация? Что бы ни находилось на острове, оно явно не лежит на виду у всех.

— Закройте рот! — рявкнул Джексон.

На миг все забыли и про Сорселя, и про то, что они находятся у него в доме, — трое мужчин смотрели друг на друга, а хозяин наблюдал за ними от камина и слушал с несколько отстраненным любопытством.

По пустому дому гулко разнесся мрачный звон. Все посмотрели на Сорселя, а тот только пожал плечами:

— Это звонят в дверь. Жак откроет.

— А вы кого-то ждете? — Грант уже доставал револьвер.

— Non.^[48]

— Это, должно быть, Кирби, — произнес Джексон. — Наверное, пришел узнать, что с нами случилось.

Звонок зазвонил опять. По лицу Сорселя промелькнуло раздражение.

— Где же Жак?

Он подошел к застекленной двери в сад и распахнул ее. В комнату ворвался сырой, холодный воздух и звук стучащих капель. Сорсель выглянул на улицу, хотя сад был почти невидим во мраке.

— Qui est là?^[49]

— Нет!

Грант понял, что произойдет, на миг позже, чем должен был. Потянув Марину вниз, он кинулся к открытой двери. Он был еще в движении, когда ударила первая пуля.

Глава двадцать вторая

Окна взорвались вихрем свинца и стекол. Сорселя отбросило ударом, в воздухе он столкнулся с Грантом, и оба упали на пол. Наверное, Сорсель и заслонил его от пуль. Джексону, который стоял у самых окон, повезло меньше: он отшатнулся, прижав руки к лицу. Тонкие струйки крови, словно черви, поползли по его пальцам.

— Назад! — закричал Грант.

Над головой по-прежнему летели пули, но он пока не видел откуда.

— В коридор!

Стоя на коленях, он попятился и потащил за собой Сорселя. Перед началом атаки француз стоял у оконной рамы, и стекла пролетели мимо него, но это было неважно. В его груди зияли три раны от пуль, а на белом мраморном полу за ним оставался широкий кровавый след. Грант огляделся в поисках того, чем можно было бы остановить кровь, но поблизости ничего не нашлось.

— Табличка. Где она?

Над горой оглушительно загрохотал гром, на время заглушив треск автоматов. Заглушил он и ответ Сорселя. Грант склонил ухо ближе к губам француза, все время стараясь держать в поле зрения выбитое окно.

— Где?

— На галерее. — Стрельба почти прекратилась, но теперь уже даже дождь заглушал голос Сорселя. — В западном крыле, на верхнем этаже.

Он поднял слабую руку к горлу и дернул себя за окровавленный воротник. Грант разорвал ему на груди рубашку. Он решил, что умирающий хочет вдохнуть воздуха, но пальцы француза пытались что-то нащупать. На шее у него висел кожаный шнурок. Грант потянул и вытащил из-под рубашки маленький латунный ключик.

— Горгона, — прошептал Сорсель. — За Горгоной.