Читаем Затрещины за трещины полностью

Столько горького зелья осилено,


Так к зеленому змию привык,


Что его мозговые извилины


Трансформировались в змеевик.



ПО ЗОВУ СЕРДЦА





Не помешает ей час пик,


И не удержит непогода —


Летит! Спешит поймать тот миг,


Когда выходит он с завода.


К нему при всех у проходной


Прижмется, нежно взяв под ручку,


Шепнет: «Пойдем домой, родной!..»


Иначе он прольет получку.



ОЧЕВИДНОЕ — МАЛОВЕРОЯТНОЕ


Водитель за баранкой «МАЗа»,


Заправясь дозою горючего,


С разгона в столб фонарный вмазал


И стал со злости сыпать фразы


Из Фета, Надсона и Тютчева.



НАВОДНЕНИЕ


Батареи, словно лед.


— Затопите! — жэк торопим.


Слесарь «тепленький» придет


И уйдет, икнув:


— За… топим!


.. Затопили Но — беда!


(А беды причина в чарке) —


 Вдруг из батарей — вода!


В пору плавать на байдарке.


Вновь звоним —


— Потоп! Скорей!


Вы квартиру затопили!


Тот же слесарь — у дверей:


— За… топили?


Зато пили!



С ПЕНОЙ У РТА


У пивнушки спорят рьяно


Двое дегустаторов.


 Воспроизводить не стану


Лексики ораторов.


Было ясно, что «витии»


Жаждут мордобития…


 Сложные перипетии


После перепития!



ИЗ ПОТУСТОРОННЕЙ ЖИЗНИ







АМЕРИКАНСКАЯ МЕЧТА


Любой может Фордом в Америке стать —


Безусому Гарри внушили.


О собственном «форде» привык он мечтать,


О собственной яхте и вилле.


Но вот безработный он, и — нищета…


Мечтать о просперити?


Глупо!


У Гарри теперь голубая мечта —


Тарелка бесплатного супа.



ВСЕ МОГУТ КОРОЛИ



Патриция Херст, дочь газетного короля США участница пойманной банды грабителей и убийц оказалась на свободе. Остальные бандиты отсиживают свои сроки.


Как грабителю-убийце,


Если пойман он с поличным,


Можно в США освободиться,


Стать счастливцем в жизни личной?


Очень просто! На Фемиду


Наплевав после ареста.


Надо завести бандиту


Папу вроде папы Херста.



ШЕРИФ И ЗАКОН



А вот случай из судебной практики в канадском городе Садбери (провинция Онтарио)


Фрэнк Лебрэн сидел за решеткой…


Гласила судебная сводка,


Что этот преступник, злой гений,


Сто семь совершил преступлений.


И взятки брал, и воровал,


И показания давал


Он судьям всевозможные…


Суровый суд негодовал,


Что показанья — ложные.


Но Фрэнка, подведя итог,


Освободили под залог.


И это правда, а не миф:


Фрэнк Лебрэн — в Садбери шериф!



СУДУ ВИДНЕЕ



История, которая произошла с английским аптекарем Джоном Нидхэмом


Быть может, не сенсационно


Такое преступление,


Но все ж пять раз аптека Джона


 Подверглась ограблению.


Что привлекло сюда пиратов —


Любовь к антибиотикам?


Нет, их тянуло к препаратам,


Которые с наркотиком.


По строгим правилам — заметим


(Читатели, запомните!) —


Джон Нидхэм препараты эти


Хранил в особой комнате.


Вот в ней-то воры побывали


Пять раз, как сказано вначале.


В шестой — хотя искали рьяно.


По гангстерской методике,—


Глядят, наркотиков — ни грана!..


Аптекарь спас наркотики:


Он спрятал их не без лукавства


В шкафах, где прочие лекарства.


Как жрец законов Альбиона,


Дотошная полиция,


Узнав про эту хитрость Джона,


Ударилась в амбицию.


— Ах, вы наркотики хранили,


Не соблюдая правила!


Беднягу Нидхэма схватили


И дело в суд направили.


Британский суд! Всегда он «прав»!


Джон заплатил солидный штраф.


Хранит наркотики он снова


Согласно наставлению…


А как налетчики? Готовы


К седьмому ограблению!



РАЗНЫЕ РАЗНОСТИ







РОВНО ШЕСТЬДЕСЯТ


Мой друг готовил юбилейный вечер,


И я решил, не побоясь затрат,


Для пирога купить малютки-свечи,


Согласно дате, ровно шестьдесят.


Объездив на такси все магазины,


Я проклял и горторг и тот пирог,


Поскольку микросвечек именинных


Купить, как догадались вы, не смог.


И за столом, когда звучали тосты,


Не тратя нервы из-за мелочей,


Воткнул в пирог я вместо свечек просто…


Электролампу в шестьдесят свечей.



БЕЗ ВСПЛЕСКА И ВЫПЛЕСКА


Энергия!.. Какое чудо!


Беречь ее — закон для нас.


И мне пришла идея: буду


Учиться экономить всюду


 Своей энергии запас.


А это сложное искусство —


Уметь себя предостеречь:


Тут сэкономить выплеск чувства,


Там всплеск эмоции сберечь.


И, мысля в данном смысле здраво,


Решил я с малого начать —


Налево, так же как направо,


Улыбок зря не расточать.


А что? По-моему, логично


Улыбку нашу ставить в ряд


Пусть малых, но типичных личных


Энергетических затрат.


И вот вам справка — без ошибки.


Поскольку строгий вел учет:


Мной сэкономлены улыбки


На пятилетие вперед.


Не улыбаюсь я соседям,


Коллегам, родичам, судьбе,


Жене своей, внебрачным детям


И в равной степени — себе.


Непритязателен и скромен,


Скажу транжирам всех мастей:


Я сверхэнергоэкономен,


Я сам прораб своих страстей!


Надеюсь, оценить должны вы


Мои труды, воскликнув: — Блеск!


Так улыбаться бережливо!


Так экономить выплеск-всплеск!


Но знаю: есть всему граница.


Чтоб не причислили к глупцам,


Я улыбаюсь… единицам.


Кому? Руководящим лицам,


Сантехникам и продавцам



НЕОПРЕДЕЛЕННАЯ ОПРЕДЕЛЕННОСТЬ


Когда собрание подходит к завершению,


Перейти на страницу:

Похожие книги

Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее
1984. Скотный двор
1984. Скотный двор

Роман «1984» об опасности тоталитаризма стал одной из самых известных антиутопий XX века, которая стоит в одном ряду с «Мы» Замятина, «О дивный новый мир» Хаксли и «451° по Фаренгейту» Брэдбери.Что будет, если в правящих кругах распространятся идеи фашизма и диктатуры? Каким станет общественный уклад, если власть потребует неуклонного подчинения? К какой катастрофе приведет подобный режим?Повесть-притча «Скотный двор» полна острого сарказма и политической сатиры. Обитатели фермы олицетворяют самые ужасные людские пороки, а сама ферма становится символом тоталитарного общества. Как будут существовать в таком обществе его обитатели – животные, которых поведут на бойню?

Джордж Оруэлл

Классический детектив / Классическая проза / Прочее / Социально-психологическая фантастика / Классическая литература