Завеса Аркена

Ну что за придурок! Неужели не видит, что едет настоящая лошадь, запряжённая в повозку?!

Машина промчалась мимо, и грива Бильбо взметнулась в воздушном потоке. От испуга Мерле чуть не выронила вещевой мешок.

– Эй ты, недоумок, тут разрешено не больше тридцати! Чтоб у тебя тачка заглохла, а тебя самого понос пробрал! – проорала она вслед двум удаляющимся красным огонькам.

Поздним вечером на извилистой улице царило умиротворение. Через каждые несколько шагов вспыхивал тёплый свет газовых фонарей, выманивая из темноты фасады старинных домов. Как и положено в этот час, стояла полная тишина, и все большие дома вокруг купались в сознании собственной значительности. Покой нарушал лишь приземистый домишко, зажатый между двумя роскошными особняками. Обычно тихий и неприметный, сегодня он показал себя с совершенно другой стороны

Упорный стук в дверь сменился сильными резкими ударами, которые уже нельзя было игнорировать. Помигав, ожил свет над входной дверью, и удары наконец прекратились. Дверь приоткрылась, и в щёлочку выглянул настороженный глаз:

– Джесмина, это ты? – Дверь открылась шире, и появился маленький человечек в мятом мышиного цвета костюме. – Ради всего святого, что ты здесь делаешь в такое время?! Боюсь, сейчас действительно очень неподходящий момент. Мы могли бы завтра…

Но Джес уже шагнула через порог и протиснулась мимо хозяина домика:

– Господин Хладно-Каменецки, это важно и срочно.

За ней вошли Ариан и Юри.

Хладно-Каменецки пришлось смириться: выбора у него не оставалось:

– Ну ладно, заходите, но только не шумите, пожалуйста, а то соседей разбудите.

И вот они опять в маленькой гостиной, и Ариан, ещё раз взглянув на фотографию пары, как и прежде не мог поверить, что перед ним сидит тот же человек, что и на снимке.

Обстановка казалась такой же старомодной, как и сам хозяин. Древним было всё – от двух красивых чайных чашек на столе до тёмной этажерки с книгами.

Жестом дрожащей руки Хладно-Каменецки предложил им сесть.

– Джесмина, что с тобой стряслось? – слабым встревоженным голосом спросил он, указав на царапины у неё на щеках. И без того морщинистый лоб прорезали складки тревоги. Полные пепла кратеры на месте глаз смотрели сочувственно.

– Почему вы нам этого не рассказываете? – спросил Ариан, опередив Джес. Все трое не сводили глаз со старика, взгляд которого блуждал от одного к другому и обратно.

– Я не понимаю…

Джес прищурилась, и на коже у неё засветились значки.

– У меня сегодня был ужасный день. Мы плутали по нижнему городу, за нами гнались гули, мы обидели друзей, подозревая их, и сражались с големом. Дважды. А теперь выясняется, что штуку, чуть не стоившую нам жизни, подсунули вы!

Старик ссутулился, и у него так задрожали руки, что он обхватил одну другой, но это не помогло.

– Мой рюкзак… – снова заговорил Ариан. – Он всё время был при нас. Только один раз мы выпустили его из рук, и это было у вас дома.

– Из-за того, что вы положили это в рюкзак, мы чуть не умерли, – сказала Джес. Взгляд её был твёрд, но голос, в котором звучало разочарование, дрожал. – Я доверяла вам. Доверяла больше, чем магестре, – а вы так поступили со мной? – Джес сжала кулаки, и глифы у неё на коже угрожающе вспыхнули.

Откашлявшись, Хладно-Каменецки сдвинулся на краешек стула и дрожащей рукой вцепился в пуговицу на костюме.

– Мне… мне очень жаль, – срывающимся голосом ответил он. – Но я не понимаю, о чём ты. Я ничего ни в какой рюкзак не клал. Понимаю, день был тяжёлым для всех нас, и нервы напряжены. Но я точно не хочу, чтобы с тобой что-нибудь стряслось.

В комнате повисло неловкое молчание, и оно грозило задушить Ариана. Со стариком что-то было не так. Что-то совсем не так, но он не мог сказать что.

– А кто пил из второй чашки? – спокойно, без всякого упрёка спросил Юри.

Хладно-Каменецки посмотрел на чашку так, словно впервые её видит.

– У меня… – он запнулся и спрятал руки под стол. – Ко мне… приходил гость.

Ариан взял чашку. Она была ещё тёплой. Бывший маг явно что-то от них скрывает.

– Вы как-то связаны с исчезновением моей тёти? – вырвалось у Ариана.

Хладно-Каменецки жалобно кашлянул. И тут Ариан услышал скрип половиц на верхнем этаже. Он вскочил в испуге, а за ним и все остальные. Лестница застонала, будто по ней кто-то идёт. По ступенькам осторожно, словно ей больно, спускалась стройная женщина. Простая одежда болталась на худом теле. Тонкие седые волосы спадали на плечи, обрамляя исхудалое лицо с неизгладимыми следами горя и страдания.

– Ивейн, нет! – с тревогой воскликнул Хладно-Каменецки, метнувшись к лестнице. – Тебе нужно беречь себя.

Но женщина лишь еле заметно помотала головой. В руках она бережно что-то укачивала, и Ариан сперва принял это за ребёнка, однако быстро понял, что это кукла Кизельвизель, надеваемая на руку кукла-марионетка, которую прежде обнаружил Юри.

Пожилая женщина мало походила на себя на снимке, и всё же это была жена Хладно-Каменецки Ивейн, которая вроде как умерла.

– Это правда, Алоис? – спросила она почти не разжимая губ. – Ты предал нашу подругу?!