Завещание соседки

Так вот. Все эти старожилы лавочек и скамеечек очень не любили Зинаиду Борисовну. Она, со своей стороны, относилась к ним с насмешливым презрением. И тому было несколько причин. Во-первых, Зинаида Борисовна совершенно одинока. Это значит, что подавляющая масса тем для разговора с соседками у нее отсутствовала. Ей были неинтересны проблемы отношений родителей и детей, внуков и бабушек, детские и старческие болезни и достижения. Во-вторых, она была одинока по собственной воле, прервав всякие отношения с единственной внучкой, давно оставшейся без родителей. Если верить сплетням, Зинаида Борисовна оказалась скупой до неприличия, одержимой идеей защиты своего внушительного добра от всяких посягательств. Это и явилось причиной разрыва с внучкой. И наконец, в-третьих, Зинаида Борисовна категорически не желала признавать свой почтенный возраст и общаться с соответствующей возрастной группой. Зато она не скрывала своего стремления то ли сохранить, то ли вернуть некое подобие молодости. Волосы ее были окрашены веселой золотистой краской и неизменно завиты. Лицо, прорезанное глубокими морщинами, всегда тщательно покрыто густым слоем светлой тональной пудры, губы – розовой помадой. Руки свидетельствовали о регулярном маникюре. Это был настоящий вызов времени и всем тем, кто ему покорился. В общем, со всех сторон, говорят, у «старой молодицы» наисквернейший характер.

Да, вот еще. Год назад, или более того, с Зинаидой Борисовной случилось несчастье. Она упала и сломала ногу. На время сердобольные соседки забыли о своей неприязни к больной и оказали ей всестороннюю хлопотливую помощь. Однако по выздоровлении несносная старуха снова оттолкнула всех своей черной, глубоко возмутительной неблагодарностью. Ею во всеуслышание было объявлено, что помощь оказывалась в расчете на ощутимое материальное вознаграждение, то есть в корыстных целях. Такое добрые бабушки уже никак не могли простить. Короче, с того моменты Зинаида Борисовна уже, казалось, навсегда осталась жить-поживать в полном одиночестве.

– Хороший сегодня день, – скрипучим голосом поведала старушка.

Вера широко улыбнулась:

– Да, а сначала мне так не показалось. Наверно я давно не мыла окна. Через них все выглядело таким серым и холодным.

– Я регулярно драю окна, – самодовольно заявила Зинаида Борисовна, – не реже раза в неделю.

– Да ну?! – Вера с неподдельным удивлением окинула взглядом маленькую сгорбленную фигурку. – Вы сильная женщина.

– А куда еще мне силы девать? Только мою и вычищаю все с утра до ночи. Еще телевизор смотрю, но он постоянно ломается.

Неожиданно Вера прониклась острой жалостью к одинокой бабульке. Ну да, у нее жуткий характер и какие-то психические проблемы. Но она – вот ведь, живая. Иными словами, человек. Кто знает, откуда и через что она пришла к такой жизни? Может и Вера тоже не ангел. Ну да, далеко не ангел. Скорее наоборот. А вдруг … Вера передернула плечами.

– Хотите, приведу к вам мастера, он починит?

– Спасибо, – в глазах старухи мелькнуло то ли удивление, то ли испуг, – не надо пока, до пенсии.

– Все услуги бесплатно, потому и предлагаю, – возразила Вера как можно беспечнее. Она с некоторым опозданием сообразила, как может истолковать ее любезность этот Кощей в юбке.

Морщинистая рука с утолщенными суставами вдруг поднялась и коснулась пепельных волос Веры осторожно, даже трепетно:

– У меня в молодости был такой же цвет. Все восхищались. А я, дура, стала красить. Теперь смотрю – так красиво! Вы вообще девушка красивая.

– Бог с вами, Зинаида Борисовна.

– Да-да, очень красивая. И ухажер ваш видный мужчина, – тут она сразу заметила, как изменилось лицо собеседницы, и поспешила перевести разговор на другие рельсы. – Да ладно, все они одинаковы. Женщины – нет, другое дело. А родители ваши где сейчас, не в Москве?

– Нет, в Штатах, работают.

– И получают наверно хорошо?

Вера пожала плечами:

– Наверно.

– А вы ведь – переводчица?

– Ну… да, – она окончила факультет романо-германской филологии и предполагала заниматься каким-то интересным делом, хотя каким именно – даже не задумывалась. За литературные переводы сначала взялась с энтузиазмом, потом энтузиазм улетучился. Просто работа, как любая другая. Впрочем, может быть, она сама виновата в том, что пассивно следует по течению.

– Тоже живете независимо?

– Это да.

Они немного помолчали. В это время Вера лихорадочно соображала, куда бы ей податься. Домой не хотелось. Она отдавала себе отчет в том, что боится и нестерпимо ждет одного телефонного звонка. Звонка, который снова осложнит ей жизнь. Сейчас вот все хорошо. Не вообще, а в эту самую минуту. Мир ярок, она питает теплые чувства даже к этой, всеми отвергнутой старой грымзе. И все потому, что на горизонте возникла сиреневато-розовая дымка… любви. Любви, или памяти о ней, или, может быть, тоски по чему-то самому исконному, заветному… Какая чушь. Кто бы мог подумать… Хотя ладно. Ведь речь идет всего лишь о дымке, призрачном сиянии звезд и легком дуновении сладкого аромата… Полная ерунда, к тому же совершенно безобидная.