Зависть кукушки

Да… Старушка Прокуророва, в отличие от соседа — очевидец. Но… с очень плохим зрением, в очках со сложными стеклами. Она утверждает, что видела Сергея, но опознать его по фотографии не смогла. И вообще, могла ли она в свои «телескопы» разглядеть лицо человека? Она все время твердила про хромоту и «одежу с башлыком». Да, у Сергея черная куртка с капюшоном, и он хромает, но по этим признакам нельзя идентифицировать человека! Кто угодно мог надеть такую куртку и начать хромать… Наталья сама сказала, что это ее пасынок? Ну так она могла соврать. Зачем? Это трудный вопрос. Если Наталья выдавала какого-то своего бойфренда за Сергея, значит, она участвовала в подставе. Но тогда зачем сообщник ее убил? На эти вопросы у меня не было ответа, его просто неоткуда было взять, и я решила пока не думать об этом. Всегда, когда мыслительный процесс заходит в тупик, надо отвлечься. Пусть работает подсознание… Иногда ответ на трудный вопрос может выплыть совсем неожиданно…

На всякий случай я еще раз спросила себя: мог ли Сергей в вечер пожара уйти из дома, когда я спала? И теперь уже уверенно ответила: не мог. Я же могла в любой момент проснуться и обнаружить его отсутствие. Что бы он стал отвечать на мои вопросы? Он мог подсыпать мне снотворное? Тоже нет, я знаю, как чувствуешь себя после снотворного… И вообще, разве может человек, который только что бегал по морозу, лил бензин, поджигал, выглядеть обычным, спокойным, устало трущим глаза после долгого сидения за компьютером?

Как я вообще могла хотя бы на миг подумать, что Сережа на это способен? Да, похоже, что, когда я услышала о «пасынке», который «хаживал», на меня нашло помрачение рассудка. Слышала я, что люди от ревности иногда сходят с ума, но никогда не думала, что и я могу…

Я допила чай и вышла на улицу. Мне предстояло самое трудное — добиться встречи с Ниной Владимировной Лавровой и поговорить с ней. Я глубоко вдохнула морозный воздух, резко выдохнула и решительно двинулась на остановку.

…Зеркальная стена лифта отразила мое горящее лицо. Мне было тревожно, неуютно и ох как не хотелось идти к Лавровым. Захочет ли Нина Владимировна говорить со мной, если она уже поверила в виновность Сергея? Пустят ли меня вообще в квартиру, не выгонят ли взашей? Имеют полное право, я явилась без приглашения и даже без предварительного звонка… Ладно, как бы там ни было, я должна попытаться.

Я вышла из лифта и, отрезая себе пути отступления, решительно нажала на кнопку звонка.

Мне открыла пожилая домработница. Не та, которая когда-то заставляла меня чистить лук; за те полтора года, которые прошли после моего первого посещения дома Лавровых, здесь сменилось уже несколько домработниц.

— Здрасте, тетя Люда, — поздоровалась я. — Нина Владимировна дома? Скажите ей, что мне нужно с ней поговорить. Очень-очень нужно!

Тетя Люда во все глаза смотрела на меня.

— Уж и не знаю, — с сомнением протянула она. — Плохо себя чувствуют, в свою комнату ушли, боюсь беспокоить…

— Ладно, — я решительно начала разматывать шарф. — Я сама ее побеспокою. Пойду без доклада.

— Ох, девка! — укоризненно вздохнула домработница. — Не дело ты затеяла. Стой, где стоишь! Пойду попробую…

Пока она ходила, я размотала шарф и сняла куртку. Если сейчас мне скажут, что принять меня не могут, буду прорываться силой…

Но вернувшаяся через довольно продолжительное время тетя Люда сообщила, что мне «велено идти в гостиную». Ладно, в гостиную так в гостиную. Глубоко вдохнув и выдохнув, я пошла по знакомому длинному коридору…

Я рассчитывала поговорить с бабкой наедине, но в гостиной кроме нее сидели Сережин кузен Евгений, кузина Лера, ее муж Олег и Сева Князев, бабкин личный секретарь и, по совместительству, внук лучшей подруги Серафимы. Сама Нина Владимировна сидела в кресле, по-прежнему прямая и собранная. Никаких халатов и домашних тапочек, черные брюки из мягкой ткани, красивая шелковая блуза, элегантные лодочки. И только взглянув в ее лицо, я увидела, как она сдала и постарела…

Никто из мужчин не встал, когда я вошла, никто не предложил мне сесть. Они сидели и смотрели на меня. Было тихо, только где-то в дальней комнате бормотал телевизор.

Я поздоровалась, не услышала ответа, огляделась, выбрала кресло поближе к хозяйке, подошла и села так, чтобы видеть только ее. Никто не шелохнулся и ничего не сказал. Я поняла, что инициатива предоставлена мне.

— Нина Владимировна, — начала я. — Мне бы хотелось поговорить с вами наедине.

— Не выйдет! — сказал за моей спиной Евгений. — Не рассчитывай.

Старуха повела на него глазом, и он замолчал. Она перевела взгляд на меня.

— Раз уж вы посмели явиться сюда, — проскрипела она, — вам придется говорить со всеми. У меня нет секретов от моих близких.

— Хорошо, воля ваша, — я секунду помолчала, собираясь с мыслями. — Вы, наверное, в курсе, что Сергея арестовали. И я знаю, что все вы тут поверили, что он преступник. Но я вам клянусь, он ни в чем не виноват.

Кто-то издевательски хмыкнул за моей спиной. Старуха снова зыркнула глазами, и вновь стало тихо. Я не стала оглядываться.