Завораш (СИ)

Привычка разговаривать с самим собой появилась у него в детстве. Тогда он слышал в голове «другой» голос, но не решался ему отвечать. А когда стал старше, наконец, ответил. Голос в его голове оказался на удивление осознанным.

Так односторонний монолог превратился в диалог. В тот первый раз голос в его голове сообщил ему сразу несколько важных вещей. Одна из них: всё в этом мире не то, чем кажется. Именно об этом думал глава тайной службы, когда осматривал оставшееся от принципальского дворца. Кем были те люди, что устроили здесь кровавую бойню?

Пока он пробирался по коридорам и лестницам, ведущим в скрипторий, голос молчал. Однако стоило ему покинуть место побоища и выйти во внутренний двор, как тот заговорил.

За все годы Дагал так и не дал имя своему собеседнику. Он продолжал называть его просто «голос», иногда делая на этом слове ударение. В итоге просто «голос» превращался в Голос

: именно так, с большой буквы.

«Что? Да, конечно. Нет, это вряд ли. Хотя, если подумать… Не перебивай. Слушай.»

На мгновение Дагал умолк, слегка повернув голову, словно прислушивался к чему-то. Он походил на пса, безуспешно пытающегося уловить одному ему слышный звук. Никто не мог подумать, что ещё недавно этот человек точно так же стоял на городской набережной, прислушиваясь к Голосу.

А Голос все говорил, говорил…

В это время солдаты красных мундирах сбросили в воду попрошайку. Тот должен был вытащить из воды труп, однако что-то пошло не так…

«Да, вновь произнёс Дагал, что-то и впрямь пошло не так.»

До этого труп плавал лицом вниз. Но когда барахтающийся бродяга коснулся его, тело неожиданно перевернулось. Поначалу Дагал не понял, почему именно ахнула толпа. Раздались редкие вскрики. Радостные голоса и весёлые подтрунивания, которые несмотря на ситуацию, сопровождали происходящее, прекратились. Обернувшись и посмотрев на труп, он не поверил своим глазам. Черты были слишком знакомыми… Перед ним в грязной воде канала плавал один из членов городской управы. Человек, которого все хорошо знали по экстравагантным нарядам и огненно-рыжим бакенбардам. Звали этого человека Корбаш Талал. А ещё он был одним из приближённых номарха. Фактически, правой рукой здесь, в городе.

Сейчас, думая об этом, Дагал старался восполнить, сам он принял решение стрелять или приказ за него отдал Голос.

«Больше никогда, слышишь. Никогда», шептал он невидимому собеседнику.

«Что? Ты меня обвиняешь? Интересно, в чем? Если бы не я, все эти люди» …

«Что? Что «люди»? Узнали бы чиновника в лицо?»

Такая возможность и в самом деле существовала. И задачей Дагала было не допустить распространения слухов. Некоторое время солдаты пытались отогнать толпу от набережной, затем пришлось стрелять. Сначала вверх и над головами, а затем, когда толпа сошла с ума, то и в самих людей…

***

Дагал стоял, прикрыв глаза. Со стороны он казался человеком, который потерял направление и теперь бездумно шарит глазами вокруг, пытаясь сориентироваться. Руки безвольно висят вдоль тела, плечи опущены. Однако на ногах он по-прежнему стоял твёрдо и при случае мог действовать так же быстро, как и всегда. Беззвучное шевеление губами было всего лишь отражением внутреннего диалога. Ещё в юности он осознал, что может не проговаривать слова, а всего лишь размышлять про себя.

Занятый собственными мыслями, Дагал не заметил, как пятно сырости медленно переместилось от решётки стока к его ноге. «Пятно» растеклось вокруг его обуви, так что со стороны казалось, будто глава тайной службы стоит одной ногой в неглубокой луже. Затем, как и тогда, когда он тянулся к решётке, паразит стал вытягивать своё тело. Всё выше и выше, пока не уцепился за край одежды. На Дагале по-прежнему был его длинный чёрный плащ, так что последнее не составило труда. К тому же тёмный цвет одежды надёжно маскировал Оша. Заметить его было несложно, но сделать это можно было лишь хорошо присмотревшись. Наверняка стороннему наблюдателю показалось бы, что по одежде главы тайной службы идёт рябь, как на поверхности водоёма в ветренный день, однако сам обладатель плаща этого не знал и не замечал.

Наконец Ош достиг шеи Дагала. В этом месте кожа не была скрыта одеждой. В скудном разуме паразита возникла мысль, что нужно действовать быстро — сегодня у него уже случилась одна неудача, а теперь он был куда слабее, чем тогда, когда решил проникнуть в тело убийцы.

Человек продолжал что-то бормотать. Что именно — Оша не интересовало. Он вообще не воспринимал человеческую речь как нечто осознанное — пока не проникал внутрь тела, разумеется, и сам не становился его частью.