Завораш (СИ)

Сердце Энсадума тревожно сжалось: что могло произойти с блокнотом, если один из реактивов разобьётся или — ещё хуже — это будет пузырёк с кровью?

— Эй, — сказал Карлик, вновь направляя арбалет Энсадуму в лицо, — Стой смирно.

Из саквояжа показались первые инструменты, а также горелка и несколько мензурок. Энсадум пристально наблюдал за тем, что появится следующим.

Наверняка это был именно его саквояж. И в нем — блокнот. Энсадум не мог сказать, что именно в этом блокноте было для него таким дорогим. За свою жизнь он исписал сотни различных записных книжек, блокнотов, тетрадей. Сперва ему приходилось учиться дома, а затем — в стенах Курсора, осваивая азы профессии. Однако именно этот блокнот, куда он переносил все, что находило отклик в его душе, он ценил выше других. А ещё этот блокнот подарил ему отец. Просто вручил в свойственной ему одному манере — без слов, с лёгкой полуулыбкой на лице. Это случилось незадолго… Незадолго до…

Все последующие события произошли одновременно.

Старик отшвырнул раскрытый саквояж. Наружу из него выпал и покатился, переворачиваясь с одного угла на другой словно диковинное четырёхугольное колесо, знакомый блокнот.

Два противоречивых позыва: рвануться к блокноту либо уворачиваться от стрелы Карлика, заставили Энсадума сделать движение, которое вышло слишком неуклюжим. Где-то над ним просвистела стрела, ударившая в балку над головой. Судя по звуку, с которым её металлический наконечник врезался в дерево, сила выстрела была немалая.

Старик кричал что-то о некромантии, когда Энсадум бросился на него и повалил на пол. Из всех троих именно он казался наиболее опасным противником. Ни Карлик, ни Юнец не сравнялись бы с ним в силе, хотя молодость и сила, безусловно, были на их стороне.

Сбив Старика с ног, Энсадум попытался дотянуться до одного из инструментов, что были разбросаны вокруг, однако противник оказался не так прост. В любом случае он не планировал лежать на полу и ничего не делать.

Старик оказался и проворнее и сильнее, чем казалось на первый взгляд. Оттолкнув Энсадума, он перекатился на бок, затем одним движением поднялся на ноги. Значит, Энсадум верно определил сильнейшего. С другой стороны, он ошибся в том, насколько сильным окажется его противник.

В это время Карлик уже достал новый болт и принялся взводить арбалет. Юнец отбросил обе свои склянки и тоже рванулся к Энсадуму.

Бежать или защищаться? Энсадум выбрал второе. Теперь нужно было выбрать, куда отступать. Назад путь был закрыт — Карлик хоть и не закончил возиться с арбалетом, мог в любую минуту использовать тот, как ударное оружие. Впереди был Юнец — и груда стекла на полу. Справа — Старик. Судя по всему, он уже пришёл в себя после падения, и теперь ругался сквозь зубы, постепенно наступая.

— Некромантское отродье, — он сплюнул кровь.

Энсадум продолжал отступать. Старик сунул руку в карман и достал некий предмет размером не больше карманного гребня. Одно неуловимое движение, и в его руке словно по волшебству возникла бритва.

Юнец подошёл и стал с Энсадумом рядом.

— Папа?

— Заткнись, Барка.

Почти механически Энсадум отметил, что Старик и Юнец — отец и сын, и последнего зовут Баркой, хотя сейчас это не имело никакого значения.

Внезапно Энсадуму показалось, что комната вокруг сжалась до размеров ящика. Дышать стало тяжело, словно он погрузился в тёмную мучнистую воду. Теперь эта густая вода затекала ему в горло, наполняла лёгкие… Словно сквозь мутную плёнку на её поверхности он наблюдал, как Старик отпихивает саквояж. От удара ногой тот летит прочь, задевает блокнот и вот уже вдвоём они продолжают лететь, кувыркаясь в воздухе, словно пара бегунов, стремящихся обогнать друг друга. Наконец блокнот падает и раскрывается на случайной странице. Саквояж падает рядом.

— Давайте закачивать, — раздался голос Карлика.

Энсадум смотрел, как арбалет вновь направляется ему в грудь.

Краем глаза он увидел лежащий на полу блокнот. Он был открыт на одном из рисунков. Птица. Сквозняк трепетал страницу, так что издали казалось, будто птица пытается взлететь.

Внезапно Энсадум сам оказался на полу. Из его горла торчала стрела. Её древко пробило шею практика, и наконечник вышел с обратной стороны.

Энсадум ощутил странное давление в горле, а затем — как перехватило дыхание. Однако боли не было. Невысказанные слова выплеснулись вместе с кровью, которой было очень, очень много.

Энсадум видел, как его кровь пропитывает страницы блокнота, как они прекращают шелестеть. А вместе с ними в последний раз поднимается и падает крыло нарисованной птицы.

Карлик склонился над ним, хотя в этом и не было особой нужды. Он все равно был слишком маленьким.

Последняя невысказанная шутка заставила Энсадума улыбнуться.

— Это смерть, — сказал коротышка прямо ему в лицо, — Похититель всего.

Похититель всего, подумал Энсадум. Да, точно.

А затем навалилась темнота. И ни боли, ни воспоминаний. Ничего.

ЧАСТЬ II РАЗРУШЕНИЕ