Завораш (СИ)

Телобан не повернул головы, и его лицо при этом осталось невозмутимым. Отщипнув от лежавшей неподалёку буханки, он скатал шарик. Затем ногтем большого пальца разделил мякиш надвое и разломил. Одну из половинок он бросил в рот, а другую протянул существу, сидевшему перед ним на столе. Игуана выстрелила длинный язык, и, заглотнув лакомство, уставилась на него всё тем же немигающим взглядом.

Телобан чувствовал, что незваный гость не собирается уходить. Наверняка в этот момент он прислушивается и гадает, почему дидактик, который, по слухам, покидает комнату лишь с наступлением темноты, сейчас, в самый разгар дня — отсутствует.

Взяв со стола каменную плошку, на дне которой плескалось масло, он подлил немного в светильник. Свет лампы сделался ярче, но не настолько, чтобы разогнать царивший в комнате полумрак. Узкая кровать, шкаф, полупустая полка с книгами: всё тонуло в сумерках.

В прежние времена кто-то забил единственное окно досками. Незадолго до того, как комнату занял Телобан, здесь жил один из последователей Всевоплощённого. В результате стены, пол, а во многих местах потолок оказались заполнены цитатами из священных книг. Временами, лёжа в кровати, Телобан видел перед собой нечто вроде: «Бог есть Вершина», и усыпал, размышляя об этом.

***

В библиотеке царил переполох, но такой, который может царить лишь в этом почтеннейшем из мест. Если здесь и кричали — то делали это шёпотом, если топали от негодования — то так, чтобы не мешать окружающим, а разведённые в стороны руки разводились не слишком широко — мешали гнущиеся под тяжестью книг стеллажи, между которыми не смогли бы разминуться и двое, не пробормотав друг другу слова извинения.

Когда Телобан вошёл, два библиотекаря как раз спорили о чем-то. Поглощённые перебранкой, они не обратили на него ни малейшего внимания. Воспользовавшись этим, Телобан незаметно проскользнул в читальный зал, где миновал два ряда столов с придвинутыми к ним стульями, которые сейчас пустовали… и едва не столкнулся с мальчишкой, бежавшим куда-то с огромной стопкой книг в руках. Следом за ним спешил другой, и у этого стопка была ещё выше. Оба исчезли в одном из узких дверных проёмов, ведущих в небольшие кельи, где до изобретения печатного станка работали переписчики.

Прежде чем дверь за ними захлопнулась, Телобан успел заметить, что таких книжных стопок набралось множество.

Книги были повсюду: на столе, за которым некогда работал переписчик, на подоконнике, на полу. А ещё он увидел библиотекаря, который поочерёдно брал каждую книгу и перелистывал. Уже перелистанные тома отправлялись в отдельную стопку, пока весьма скромных размеров.

Остановив одного из мальчишек, у которого из-за стопки книг торчала лишь макушка, Телобан спросил:

— Что происходит?

— Что? А, это… Кто-то испортил книги, — и, прежде чем Телобан успел задать следующий вопрос, мальчик умчался.

Миновав ещё несколько келий, где также работали библиотекари, он свернул в один из пустых коридоров.

Светильников поблизости не было, поэтому приходилось идти на ощупь. Это напомнило ему годы, проведённые в Дымном квартале. Так называлось место на окраине Старого города, окружённое многочисленными мастерскими. Дома здесь стояли почерневшие от копоти, а от одного крыльца к другому тянулись верёвки, поскольку только с их помощью можно было отыскать дорогу в горчичном тумане.

Каждый год находились те, кто по ошибке забредал в его пределы и, бывало, исчезал навсегда. Сгинул в тумане, так говорили. То же самое повторяла и его мать, прежде чем болезнь лишила её сил.

Однажды он и сам потерялся. Это произошло год спустя после того, как мама умерла. Отца у него никогда не было, так что с тех пор он жил в доме двоюродной тётки, которая была бы рада, если бы однажды он просто не вернулся. Сгинул в тумане. Именно об этом Телобан подумал в первую очередь, когда бечева порвалась, и он неожиданно оказался абсолютно один на окутанной дымкой улице. К счастью, он ходил этим маршрутом раньше, и знал, что поблизости есть другая тропа, нужно было лишь добраться до неё. Для этого ему пришлось бы идти шагов двадцать, продвигаясь на ощупь.

Где-то залаяла собака, ей ответила другая. Вдалеке плакал ребёнок, и Телобану пришло в голову, что тот потерялся, как и он сам.

Телобан осторожно переставлял ноги, поскольку в тумане было легко оступиться. Наверняка именно эта предосторожность и уберегла его от наброшенной на голову петли. В последний момент он сумел увернуться, и удавка лишь скользнула по шее. Чьи-то руки обхватили его сзади, жёсткая верёвка опутала запястья. На голову ему одели мешок, завязки которого тут же затянули.

«Не дёргайся, — прошипел на ухо чей-то голос, — Хуже будет».

Следующим, что помнил Телобан, был долгий путь через Дымный квартал.