Завтра будет лучше

Размышления об ирландцах напомнили ему о Рини – ирландке наполовину. Отец ее был сыном иммигрантов из Ирландии, а мать – американской немкой во втором поколении. В характере Рини – беспечном, безрассудном, рисковом – ощущалось больше ирландского, чем немецкого.

До нее Сэл встречался с другими девушками, которые, как и он сам, происходили из итальянских семей. Но влюбился он в Рини – сплошь американку, модную, эффектную. Только вот жениться на ней ему не очень-то хотелось. Она превосходно годилась для танцев и для «обжималок», но для роли жены…

В мечтах подруга жизни представлялась Сэлу красавицей, которая была бы страстной только с ним, а вообще являла бы собой образец чистоты сердца, ума и души. Однако он отдавал себе отчет в том, что это лишь туманный идеал: в действительности таких девушек не бывает. А Рини всем хороша. Кстати, она, может быть, тоже когда-то мечтала об идеальном муже – не о макароннике, который зарабатывает чисткой чужих ботинок.

Сам не зная почему, Сэл тянул с женитьбой. Вероятно, боялся, что этот шаг положит конец его молодости, что начнутся разочаровывающие серые будни. Он бы предпочел, чтобы все оставалось как раньше: влюбленность, свидания, украдкой выкроенные часы страсти, а в остальное время – полная свобода. Откладывая свадьбу, Сэл прикрывался родителями. Конечно, они воспитали его католиком и хотели, чтобы он женился на католичке. И грош цена была бы их религиозности, если бы они смогли через это легко переступить. Но как люди скромные, мать и отец позволили бы уговорить себя. Сэла они уважали и даже побаивались. Он был американец, совершеннолетний, независимый. Он мог жениться на ком пожелает и когда пожелает. Родители бы не стали препятствовать. Как он прекрасно знал, они были до смерти благодарны ему за то, что он от них не съезжает.

Четыре сестры Сальваторе родились еще в Италии. Три жили там до сих пор: они успели выйти замуж и нарожать детей до того, как родители уплыли в Америку (мать тогда была беременна Сэлом). Четвертая сестра вышла за американца итальянского происхождения и уехала с ним в Калифорнию. Сэл остался у стариков один. Как бы он ни поступил, они бы со всем согласились.

Ему нравилось, что родители смотрят на него, американца и бизнесмена, снизу вверх. «Вообще-то, – думал он, – они ни на кого так смотреть не должны. Ведь у них у самих есть какое-никакое собственное дело».

Родители Сэла поставляли владельцам новых домов готовые газоны. За несколько долларов в год Паскуале, отец, «арендовал» траву на пустующих участках Озон-парка. Они с женой выдергивали сорняки, подсеивали новые семена, стригли газон – в общем, ухаживали за ним, чтобы он стал ровным, густым и зеленым. Потом его резали на квадратики два на два фута, два дюйма глубиной. Паскуале выкладывал их встык, как ковер, на голой земле покупателя, поливал, выравнивал, и оп-ля! Получался новый газон – всего по двадцать центов за квадратный фут. В родительском окне тоже была табличка: «Де Муччьо, газоны на заказ».

Сэл предстал перед своими тремя мальчишками в свежевычищенной шляпе, свежевыглаженном костюме с белой гвоздикой в петлице, в сияющих туфлях. Ребята, выстроившись в ряд, воззрились на него с благоговением.

– Ну как я? Гожусь?

– Вы прямо как Валентино, – сказал чистильщик шляп. – Только у того рожа постная, а у вас нет.

Кто-то шумно подергал снаружи дверную ручку. Разгневанный клиент заглянул в лавку через оконце в двери.

– Это еще что за новости? – спросил Сэл. – Запираться среди бела дня? Вы что – объявили забастовку?

– Да, на пять минут, – ответил старший чистильщик обуви. – Чтобы пожелать вам счастливой женитьбы.

Они с чистильщиком шляп с двух сторон подтолкнули младшего мальчика, стоявшего в середине. Тот достал некий предмет, который прятал за спиной, и протянул его Сэлу.

– Вам и вашей невесте. От нас.

Сэл взял подарок – печатное изображение Везувия в рамке. Картинка стоила, наверное, не больше четверти доллара, но за вычурную рамку, крашенную под золото, мальчики отдали, наверное, доллара три. Сэлу пришлось пару раз кашлянуть, прежде чем он смог произнести:

– Ах вы дурачье! Вот, значит, как вы сорите деньгами, которые я вам плачу! На досуге подумаю, не урезать ли вам всем жалованье на двадцать процентов.

Мальчишки с улыбкой переглянулись: они поняли, что босс ужасно растроган их подарком. Сэл открыл дверь, впуская нетерпеливого клиента, а своим работникам сказал на прощанье:

– Ну, как говорят ирландцы, возлюби вас Бог!

Направляясь к зданию мэрии, он подумал: «Мне повезло. Она меня любит. Американская девушка любит меня, простого макаронника. Как она, наверное, испугалась, кода поняла, что у нее будет ребенок! Конечно же, он мой. Ведь я был у нее первый. Но даже если она и напугалась, то мне виду не показала. Она доверяет мне. Она знала, что я поступлю правильно. И я постараюсь все для нее делать так хорошо, как только сумею, чтобы она никогда не пожалела».