Завтра будет поздно

В несколько минут у Емельянова промокли брюки на коленях и пиджак.

Вскоре лес несколько поредел, стали попадаться низкорослые сосенки. Прыгая с кочки на кочку, Николай Александрович по временам останавливался, тоненько свистел и прислушивался.

Минут через двадцать он наконец услышал такой же ответный свист. Навстречу выбежал Коля. На нем был пиджак Ильича.

— Вы что так далеко забрались? — спросил Николай Александрович.

— Чтобы не нашли, — ответил мальчик. — Ты сам велел прятаться за косогором.

Николай Александрович погладил сына по голове и похвалил:

— Молодец, только вот ты зря дядин пиджак взял.

— Я не хотел, он сам на меня надел.

Владимир Ильич сидел на стволе поваленной березы. Он был разут. Носки и ботинки сохли рядом.

— Ну как, Николай Александрович, нащупывают? — вглядевшись в Емельянова, спросил Ильич.

— Да вроде бы нет. Юнкера прибыли оружие у рабочих искать.

— Ах, вот, оказывается, в чем дело. И как вы думаете: отдадут его ваши товарищи?

— Навряд ли. Не на таких напали. Разве только получше спрячут. Без оружия нашему брату теперь нельзя. Зажмут, хуже чем при царе будет. А где же Григорий? — поинтересовался Емельянов.

— Мы без него. Он разбудил и куда-то исчез. Мы окликали, пытались искать — безуспешно.

Показав Ильичу, как выйти к озеру, Емельянов пошел на поиски Зиновьева. Он почти час бродил по болотным трущобам, пока не наткнулся на след, оставленный в росистой траве.

Вымокший и перепачканный в болотной тине, Зиновьев сидел в густом ольшанике.

— Почему вы не выходите? — спросил Николай Александрович.

— Мне пок-казалось, что это они ходят… Пром-мок насквозь, — стал оправдываться Зиновьев. — Несколько раз пров-валивался по пояс… Едва нашел сухое место.

Лицо Зиновьева потемнело, глаза воспалились.

Емельянов помог ему выбраться из зарослей на едва приметную тропку и старался идти быстрей, чтобы спутник хоть немножко согрелся в пути.

Когда они вышли на свой луг, у шалаша уже пылал костер, разведенный Лениным, и в закопченном котле закипала вода.

Обедали в этот день позже обычного. Надежда Кондратьевна пригребла на лодке только под вечер.

— Укатили вояки Керенского, — сообщила она. — Поначалу грозились: «Чтоб все оружие было к запруде принесено! Если к двенадцати часам не будет сдано, пойдем с обысками и будем судить на месте». Но никого не напугали. Наш Сашок говорит, что только две старухи явились: одна — с тесаком, который на огороде нашла, другая — со ржавым штыком. Так и убрались. И обысков не стали делать.

— Молодцы сестрорецкие рабочие, — похвалил Ильич. — Оружие не отдали, показали, что их врасплох не застанешь.

Выспавшись, Зиновьев сидел молча и держался как-то отчужденно.

«Видимо, чувствует себя неловко после ночного бегства», — подумал Владимир Ильич.

— Чего вы приуныли? — спросил он. — Стоит ли придавать пустякам значение?

— Меня тревожит, не слишком ли мы беззаботны? Не знаем даже ближайших окрестностей. При новой облаве нас схватят и утопят в этом болоте. Мы не знаем, как из него выйти.

— Что же вы предлагаете?

— Подыскать другое место, а пока тщательно исследовать: нет ли троп, по которым можно пройти.

— Ну что ж, это не помешает. Было бы неплохо начертить хотя бы примитивную карту. Обяжете, если исследуете окрестности.

На другой день Зиновьев надел высокие сапоги Емельянова, захватил охотничье ружье и пошел бродить по болоту. Он пропадал недолго, вернулся к шалашу с изменившимся, бледным лицом.

— М-мы обнаружены, — сказал он задыхаясь. — Я набрел на лесника. Охота запрещена. Он накричал и отнял ружье. Теперь, наверное, спешит к властям. За нашу поимку ведь обещано двести тысяч. Не сомневаюсь, что он воспользуется случаем. Надо уходить.

— Вы ему сказали, кто мы такие?

— Нет, конечно, но разве трудно догадаться?

— Если встретился Аксенов, паниковать не следует, я этого лесника хорошо знаю, — сказал Емельянов. — Вместе солдатчину отбывали, из одного котелка кашу ели. Михайлыч свой мужик. Зря доносить не будет. Надо сперва разузнать, что он задумал. Может, за простого браконьера принял.

— Верно, — вставил Владимир Ильич. — Надо бы переговорить с ним, пока он не успел в город сходить. Где ваш Аксенов живет?

— Отсюда недалеко: версты полторы, не больше.

— Отправляйтесь немедля и дождитесь его возвращения из леса.

— Так оно верней будет, — согласился Емельянов. — Хорошо бы, конечно, бутылочку прихватить, но, к сожалению, нет ее у нас.

Прямо с покоса Емельянов пошел по берегу к дому лесника. Пробыл он у него часа три и вернулся навеселе, неся на правом плече ружье.

Не спеша Емельянов вытер промасленной ветошью ствол и курок ружья, повесил тулку в шалаше, закурил и лишь затем принялся рассказывать: