Завтра будет поздно

Подсолнухи в те дни были ходким товаром. Людям, лузгавшим их в очередях, на митингах и в трамваях, казалось, что они утоляют голод. Шелуха от семечек трещала под ногами везде.

Вася тоже купил стакан жареных подсолнухов и поехал на Выборгскую сторону.

Подойдя к Катиному дому, он поднялся на второй этаж и здесь на двери пристанской квартиры увидел сургучную печать.

«Не арестована ли?» — встревожился юноша. Он спустился во двор и заглянул в подвальное окно бабушкиного жилья. Там все вещи стояли на прежних местах. «Переселились, — понял Вася, и от этой мысли стало легче дышать. — У ворот, что ли, подождать ее? Впрочем, чего я боюсь? Надо пойти узнать».

Он прошел в подвал и в кухне застал двух женщин — молодую и старую.

— Вы не скажете, когда Катя будет дома?

Женщины с явным подозрением оглядели его. Молодая нехотя ответила:

— Ее здесь не бывает. Она переехала куда-то на Васильевский остров.

— Адреса ее не скажете?

— Не знаем, милый, не знаем, иди с богом, — уже не глядя на него, буркнула старуха.

«Вот так так! Даже адреса не хотят сообщить. Неужели Катя велела? Но по какой причине?» Вася почувствовал небывалую усталость: ноги вдруг одеревенели и не держали его. Боясь упасть, он невольно прислонился к стене спиной и закрыл глаза.

— Что с ним? Смотри… кровинки в лице не осталось, — услышал он встревоженный голос старухи. — Припадочный, что ли?..

— Ничего, не беспокойтесь… пройдет. Это после голодовки в тюрьме.

Подслеповатая старуха вгляделась в него.

— Да ты, никак, бывал у нас? К Катюше ходил… Васей, что ль, зовут?

— Да, Кокорев моя фамилия.

— То-то, я смотрю, будто знакомый. Катюше ведь покоя не дают. Заходил тут какой-то с усиками, так мы его насилу выпроводили. А тебе, думаю, можно. — И, понизив голос, старуха сообщила: — На Лесную она перебралась… Вместе с матерью в казенном доме живет.

Катя из окна увидела идущего по аллее Василия. «Он… ну конечно! Выпущен… Ищет меня!» Она хотела выбежать навстречу, но ее внимание привлек человек, остановившийся на углу. Он явно наблюдал за Василием сквозь редкий забор.

В подрайонной Думе рабочий день уже кончился, ни наверху, ни внизу никого не было. Катя прошла в сени и слегка приоткрыла дверь. Василий приближался к дому медленно, какой-то несвойственной ему походкой. «Как он похудел и словно еще больше вытянулся», — с жалостью подумала девушка. Ей хотелось окликнуть и поторопить его, но она подала голос, лишь когда он поднялся на крыльцо:

— Входи, я жду.

Юноша, недоумевая, поднял брови: «Что за игра? Почему Катя прячется?» Он заглянул в приоткрытую дверь, и… здесь девушка не утерпела, схватила его за руку, втянула в сени и защелкнула замок. Она прижалась к нему и, порывисто обняв, горячо поцеловала.

Василий не успел опомниться, как девушка мгновенно отстранила его и спросила:

— Ты с кем пришел?

— Один.

— Так я и думала. Значит, за тобой шпик увязался. Иди посмотри в окно.

Она провела Василия в свою комнату. Там, не отгибая занавески, они стали всматриваться. На углу уже никого не было. Незнакомый человек сидел на скамейке у калитки и, как бы отдыхая, курил.

— Знаешь его?

— Впервые вижу. Зачем им за мной следить? Нас ведь почти силой выпроводили из тюрьмы. Пойду узнаю, что ему надо.

— Подожди, наш дом должен остаться вне подозрений. Лучше сделай вид, будто ты не нашел, кого искал. Подойди к нему и спроси: «Где портниха Нюра живет?» Если он местный, то покажет тебе… Только совсем не уходи, мне надо поговорить с тобой. Когда выпроводишь его, вернись через пролом в заборе… вон с той стороны. Я буду наблюдать сверху и ждать тебя. Если все благополучно, на стекло веранды наклею бумажку.

Сойдя с крыльца, Василий, как бы недоумевая, оглядел дом, пожал плечами и побрел к калитке.

Незнакомец не уходил. Он сидел на скамейке и, обжигая пальцы, нервно докуривал махорочную цигарку. Глаза у него были блекло-серые с очень маленькими и острыми зрачками.

— Вы не знаете, где тут портниха Нюра живет? — обратился к нему юноша.

Тот ответил:

— Не могу сказать, незнаком с таковой.

— Вот беда! Куда это я ее адрес дел?

Василий уселся на скамейку и, обшаривая свои карманы, вытащил пистолет. Оружие в руках юноши не понравилось незнакомцу. Он боязливо покосился на браунинг и как-то по-стариковски сказал:

— Отдохнул малость и побреду дальше.

Прихрамывая, он заковылял к Муринскому проспекту.

«Шпик, — понял Василий. — Сейчас завернет за угол и притаится».

Не теряя времени, юноша двинулся к Лесной улице. Найдя небольшой пролом в заборе, он быстро пролез в сад, спрятался за толстым деревом и стал ждать, когда появится бумажка на окне верхней веранды. Как только Катя ее наклеила, перебежал к дому.

— Шпик! — твердо определила девушка. — Он в соседнем дворе на крышу сарая залез и озирается вокруг. Видно, не может понять, куда ты делся.

— Что же с ним делать?

— Я позвоню по телефону в райком. Наши ребята его вмиг обезвредят.

ЖДАТЬ БОЛЬШЕ НЕЛЬЗЯ