Завтра будет поздно

— Ну что ты, Николай! Куда она годится? — возразила Надежда Кондратьевна. — Да и вообще в нашем дворе не очень-то удобно: дачники вокруг, да и соседи чужих людей приметят. Лучше бы в лес, куда-нибудь за озеро. Намедни Валерка со своим покосом набивался: в аренду отдает. Место у него глухое, кустарником заросло…

Многие сестрорецкие рабочие еще с петровских времен имели за озером свои покосы, переходившие по наследству от отцов. Некоторые бобыли, вроде Валерия Игнатьева, давно не обкашивали свои луга, а за небольшие деньги сдавали их в аренду.

— Верно, — обрадовался Николай Александрович. — Свезу туда косы, шалаш построю, а если кто спросит — скажем, что чухон наняли. Молодчина ты у меня, сообразила.

Затею Емельяновых Зоф одобрил. Возник только вопрос: как безопасней перевезти Ильича из Петрограда в Разлив?

— Лучше всего на последнем поезде, — предложил Емельянов. — Он идет во втором часу ночи, всегда переполнен подгулявшими пассажирами. Не зря же его называют «пьяным»! В таком легче проехать незаметно.

Собираясь в Разлив, Владимир Ильич опять вспомнил о Каменеве и послал к нему с запиской жену Аллилуева Ольгу Евгеньевну. У Каменевых Аллилуеву встретили настороженно. Сперва даже не хотели впускать, разговаривали через приоткрытую дверь. А узнав, что незнакомка пришла с запиской от Ленина, жена Каменева рывком втянула ее в прихожую, закрыла дверь на крюк и с явным раздражением сказала:

— Мы же просили никого не присылать… Хотя бы на эти дни избавил нас от своего внимания!

Нехотя взяв записку, взвинченная женщина ушла куда-то в комнаты и, вернувшись через несколько минут, с каким-то торжеством сообщила:

— Лев Борисович не поедет. И вообще… обойдемся без учителей. Письменного ответа не будет.

Затем она приоткрыла дверь, выглянула на лестничную площадку и, убедившись, что там никого нет, сделала жест, предлагая гостье быстрей покинуть квартиру.

Вернувшись домой, Аллилуева с обидой рассказала, как ее приняла Каменева. Владимир Ильич смущенно развел руками.

— Дорогая Ольга Евгеньевна, простите, никогда не думал, что она столь несдержанна. И он тоже хорош — не мог сам выйти. Ну что ж, не хочет — так не хочет. А нам надо сегодня же выбраться из города. Сергей Яковлевич! — обратился Ленин к хозяину квартиры. — Где карта города? Нам следовало бы внимательней изучить маршрут.

— Не беспокойтесь, я пойду с вами… Проведу по самым безопасным улицам, — пообещал Аллилуев.

— Охотно верю, — согласился Владимир Ильич. — Но ничего не могу поделать с застарелой привычкой конспиратора: все должен знать сам. Вдруг нас в пути разъединят? Что же, будем плутать по ночным улицам и расспрашивать?

— Пожалуйста, карту я раздобыл.

Аллилуев работал на электростанциях. Он не раз в ночную пору с далеких окраин пешком возвращался домой. Развернув на столе план столицы, Сергей Яковлевич карандашом прочертил путь к Новой Деревне, где в те времена находился Приморский вокзал.

Владимир Ильич принялся внимательно изучать маршрут, стараясь запомнить названия улиц, переулков и набережных.

Вечером из Таврического дворца пришел Сталин. Все собрались в его комнате и стали обдумывать: как изменить вид отъезжающих, чтобы они не выделялись в толпе?

Ольга Евгеньевна предложила забинтовать Владимиру Ильичу лицо, так как усы и борода могли выдать его.

Она работала сестрой в военном, госпитале, за войну наловчилась накладывать хорошие повязки. Взяв широкий бинт, Аллилуева посадила Ильича к зеркалу и стала так забинтовывать лоб, подбородок и лицо, что оставались лишь узкие щели для глаз, носа и рта.

— Нет, не годится, — запротестовал Владимир Ильич, — привлеку внимание. «Откуда этакое чудище идет? — спросит каждый. — Не участвовал ли он в перестрелке на Садовой?» Лучше усы и бороду сбрить.

Ольга Евгеньевна и сама видела, что с повязкой Ильич стал похож на уэллсовского человека-невидимку, поэтому немедля сняла бинт.

Она пошла на кухню за кипятком, а Сергей Яковлевич принес машинку для стрижки волос и бритву.

Бритым Владимир Ильич стал не похож на себя.

У Аллилуевых нашлась ему и подходящая одежда. Синяя косоворотка, рабочая куртка и старое, порыжевшее пальто хозяина пришлось ему впору. Он надвинул на лоб поношенную кепку и спросил:

— Ну, чем не обрусевший финн?

— Прямо чухна, — смеясь, сказала Ольга Евгеньевна.

Решено было ни трамваем, ни извозчиком не пользоваться, а весь длинный путь пройти пешком.

На улицу выбрались не все сразу. Сперва вышел Аллилуев. Он огляделся по сторонам — нет ли где сыщиков— и не спеша зашагал по краю тротуара. За ним последовали другие.

Шли на небольшом расстояний друг от друга по плохо вымощенным окраинным улицам и переулкам, куда редко заглядывали юнкера и офицеры. Но и тут, несмотря на поздний час, было людно: у пекарен и продуктовых лавок стояли длинные очереди, разъезжали конные патрули.