Завтра в тот же час

Она села в кровати и наклонилась, чтобы изучить свой туалетный столик. Там лежали подключенный к зарядке телефон, беруши, ручка и маска для глаз. На полу под столом стояла стопка книг, и это ее немного успокоило – какой бы роскошной ни была квартира, она все равно была собой. Она вспомнила, что Леонард говорил о колее, что, даже если все вокруг будет выглядеть по-другому, сама она по большей части не изменится, и это тоже ее успокоило. Элис сняла телефон с зарядки и поднесла к лицу. 5:45. Она проспала переход. Пароль тот же самый – у нее везде стоял одинаковый пароль: ее день рождения и день рождения Киану Ривза. Она придумала его, когда ей было четырнадцать, и у нее ни разу не возникало мысли его сменить. Неудивительно, почему украсть личность так просто. Вот только теперь вместо великолепного кадра с Урсулой, который она привыкла видеть, с экрана ей улыбались двое темноволосых детей.

Похоже, мальчик и девочка, но Элис не была уверена. У обоих были темные брови, ярким росчерком пересекающие их светлые лбы. Маленький сидел на коленках у большого, они напоминали матрешек. Большой попал в кадр с разинутым ртом, а у маленького были умилительно пухлые щеки. Элис знала, что это ее дети. И, судя по цвету их волос, ртам, глазам и тому, как сильно они оба были похожи на Рафаэля Джоффи, которого на неделе приводили к ней в кабинет – или уже не приводили, – она знала, кто спит на другой половине кровати.

Элис откинула одеяло и опустила ноги на пол. Необъятный ковер, на котором стояла кровать, наверняка стоил больше, чем трехмесячная аренда на Чивер-плейс. На ней были полосатые пижамные штаны и футболка с веселых стартов в Бельведере, судя по всему, уже не новая. Элис прижала к телу этот мягкий хлопковый защитный покров. «Ладно», – сказала она себе. Ладно. Она схватила телефон и на цыпочках зашагала к двери. Едва она коснулась дверной ручки, в туалете кто-то спустил воду, а следом за этим распахнулась дверь смежной комнаты. Элис невольно съежилась, точно ящерица или какая-нибудь мокрица, но не стала ни букашкой, ни невидимкой.

– Что ты делаешь? – На Томми была обтягивающая спортивная форма в темных пятнах пота, волосы влажные. Он выглядел почти так же, как и тогда в ее кабинете, только волосы стали чуть короче и лицо выглядело худее. Значит, сработало. Что-то сработало. Элис вспомнила, как в такси голова Томми лежала у нее на плече и что она шепнула ему на ухо. Может быть, в этом и есть секрет: нужно говорить людям, чего именно ты хочешь, прямо и честно, а потом просто отступать в сторону.

– Ничего. – Элис выпрямилась. – Мы здесь живем. Ты и я.

– Ага, от создателей «небо голубое» и «трава зеленая». Еще какие-нибудь шокирующие открытия?

– Мы живем тут постоянно, – ответила Элис.

– Ну, не постоянно, – сказал Томми, закатив глаза. – Ты только представь, какой был бы стыд. – Он явно шутил, но Элис передернуло от этой шутки. – Или это ты так намекаешь, что тебе за каким-то хреном понадобился еще один дом? Элис, сайт с недвижкой тебе не друг, нечего сидеть там по ночам. Одного загородного дома более чем достаточно. – Элис слушала и представила себе белый дом за оградой, гранитную дорожку. Кто-то стрижет газон. – Плюс еще дом родителей. Они же еще переделывают бассейн, дети будут в восторге.

Элис сто раз доводилось слышать такие разговоры. Она и в Бельведере-то выжила только благодаря тому, что научилась трансформировать свою зависть в чувство превосходства. Две трети всех учеников школы описывали себя как «средний класс», категорию, которая, насколько Элис знала, обычно не имела доступа к частным самолетам, домам на Карибах, коттеджам на Лонг-Айленде или круглосуточной помощи прислуги. Леонард как-то сказал ей, предельно серьезно, что он зарабатывал больше, чем все его друзья, но у них было меньше денег, чем у ее друзей, потому что его доход был, так сказать, их единственным волшебным горшком, а большинство бельведерских детей сидели на том, что успело подгрести под свой зад несколько поколений. Ньюйоркцы всегда были мастерами по части превращения своих ежедневных страданий (вроде таскания тяжелых сумок с продуктами или поездок на метро вместо автомобиля) в ценные преимущества, и Элис превосходно умела находить плюсы в том, что у нее нет родового гнезда в Гринвиче, или лошади, или «рэндж-ровера». А теперь, когда все это у нее, похоже, было – в придачу ко взмокшему Томми Джоффи в их общей спальне, – она просто не знала, что ей делать. Все фильмы про путешествия во времени заканчиваются одинаково: в «Из 13 в 30» Дженна Ринк выходит из дома в подвенечном платье; Билл и Тед сдают свой экзамен по истории; Марти Макфлай получает джип. Камера отдаляется, являя зрителю умиротворяющий крупный план, после чего он уходит в затемнение. В «Братьях времени» Скотт и Джефф в перерывах между миссиями ходили есть свою любимую пиццу. Никто из них не оставался стоять посреди комнаты в пижаме, пытаясь вспомнить свою жизнь.

Дверь в комнату распахнулась и смачно стукнула Элис.